— Дух не терпит противоборства, — не раз отвергал он предложения сразиться.
Логинов склонился над доской, застав решительный момент баталии Марка со смоляным богатырем. Ута тем временем обратилась к Пустыннику с вопросом, что он думает о мире как огромной шахматной доске. Моисей отхлебнул чаю. Сути шахматных фигур определены свыше. Еврей из Киева прав. Он всю жизнь шьет оболочки для тел в соответствии с их сутью. Он не может ошибиться.
Моисей не знал евреев. За долгую жизнь он видел многих людей этой веры, но они были отделены от него стеной замкнутости — так Аллах сохранял Керима от столкновения с чужим Богом. Но лишь для того, чтобы свести вместе концы всеобщего бытия в период его зрелости. Он не знал евреев, но он уже знал евреев. И знал, что ответить белокурой женщине, пожелавшей заглянуть в щелку свинцового мира сутей фигур.
— Еврей, человек Бога, рождается только к старости, Ута Гайст, и ему не нужна земля. Но горе, если ему закрыто небо.
Уту поразило, что Моисей сказал ей это по-немецки. Логинов оторвался от доски и с удивлением вгляделся в старика. Тот ответил ему прямым спокойным взглядом.
С этого вечера Логинов нет-нет, а стал бывать с Утой в городе Фрехен и перестал в разговорах с ней называть этих людей «подопечными».
Джудда вызывает Хромого 13 октября 2001. Ашхабад, Мешхед
Одноглазый Джудда, находясь в Ашхабаде, имел достаточно ясное представление о том, что происходит в его стране после начала новой интервенции. По тем больше говорящим опытному уху, чем более противоречивым, а обычно откровенно лживым сообщениям телеканалов он мог восстановить оркестровую симфонию войны. Но трудились и агенты, они разнообразили слух именами и деталями.
Пакистанский разведчик Ахмад Джамшин, ежедневно сообщавший Джудде сводки новостей, полученных из шифровок, упирал на Кандагар, играл именами пуштунских полевых командиров, уже берущих американские доллары и раздающих американским и британским агентам обещания самой лучшей помощи. Ахмад Джамшин потешался над наивностью цэрэушников и одновременно, возможно, непроизвольно, напоминал старику о его зависимости от тонких пакистанских структур, оберегающих и муллу Омара, и самого Зию Хана Назари. Джудда выслушивал эти разговоры (судьба муллы весьма мало беспокоила его) и отвечал односложно: Кандагар падет.
— Вот тогда и начнется война, — поддерживал его проницательный пакистанец, чья служба уже сделала прогноз развития событий и подчитала плюсы и минусы. Результат воодушевлял и побуждал к терпению.
С северных территорий и из Герата (о которых Джамшин знал меньше, поскольку там американцы, следуя наставлениям Макиавелли, препятствовали пакам и старались действовать через новых друзей — узбеков и турок) сведения доставлял полковник туркменской разведки Ораз Сарыев. В отличие от всех иных отделений подотчетной Мухаммеду Назарову тайной службы афганское направление, согласно указанию самого Великого Сердара, надлежало укрепить дополнительно — Сердара всерьез беспокоило положение талибов. Мулла Омар и его люди ведали многие тайны Туркменбаши, которые должны были бы умереть вместе с ними и ни в коем разе не всплывать в показаниях. Не дай бог им предстоит ответить на допросах американцам и их союзникам.
Поэтому агенты КНБ, равно как и конкуренты из службы охраны президента, усердно собирали сведения о том, сколько еще продержатся талибские города, кто уже готов превратиться в «восставшие пуштунские племена» и на дневное время перейти под знамена коалиции, кому из тех, с кем вели дела эмиссары Великого Сердара, можно предложить укрыться в Туркмении. Сердар спрятал бы у себя и самого муллу Омара, а, если надо, удавил бы его по тихому, лишь бы другим не достался, но испугался — по ночам ему стало сниться, как тяжелые бомбы накрывают его любимый дворец в Фирюзе, шитый белым золотом золотой мрамор. Его любимый дворец!
Агенты собирали мед и несли его в Ашхабад, где Одноглазый Джудда часто еще до назаровых, кабуловых и раджеповых слизывал сей сладкий нектар. И улыбался — северные брали деньги, много денег, они торговались… и ждали, поглядывая на новых союзников и на соседей. Не продешевили ли? Это особый взгляд. В нем за почтением, подобострастием и уважением перед силой оружия и денег спрятано, что кинжал в широком рукаве, презрение. За этот взгляд ценил Джудда народ, населяющий страну, где в котле гор варится нечто, о чем он, не решаясь произнести это вслух, имеет смелость подумать и назвать перед Аллахом — это есть Истинное Время. Проваривается Суть человеческая, без скорлупок, в истинном состоянии, в соответствии самой себе. За это веселое кровавое освобождение, центром которого волей Аллаха стала его искренняя страна, и доживал до своего часа Большого Джихада Одноглазый Джудда… И сообщения полковника Сарыева и других «информированных лиц», ясно говорящие о том, что будущее там по-прежнему подобно прошлому, радовали его. Соответствие капли жизни всей жизни — главное свойство истинной власти над временем. Мера соответствия — мера власти. А власть над временем — это и есть победа Аллаха над нечистым в человеке!
Одноглазый Джудда в известной мере доверял тому, что сообщили ему и пакистанский разведчик Джамшин, и туркменский полковник Сарыев. Но, приняв твердое решение ликвидировать Руслана Ютова, эту задачу он не стал обсуждать ни с одним, ни уж тем более с другим. Ютов — фигура. И Джудда вызвал в Ашхабад Хромого Джафара.
Вызвать Хромого — дело не сложное. Тот своих телефонов не таил. Хромой Джафар, а раньше — Гафур, был таджик, повоевавший в годы гражданской войны на стороне объединенной оппозиции. Когда враги, пролив кровушки вволю, стали мириться и исламистам достались куски от пирога власти, Гафур ушел в Иран, где зажил тихо, занялся торговлей и втайне от многих бывших сторонников, но не от Одноглазого, увлекся сочинением трехстрочий. Арабов он не жаловал, арабы много начудили на его земле, от Зии Хана Назари он держался в стороне, в афганские дела не лез и выходил на поверку человеком совсем уже мирным. Но Джудда хранил с ним связь не зря. Он знал, что и в спящем тигре кроется сила для прыжка.
Джудда все эти годы