Выдержав эту неприятную процедуру, в ходе которой у неё ожидаемо ничего опасного не нашли, Барбара даже не поморщилась. Как только всё закончилось, девушке позволили одеться. Снаружи к одному охраннику присоединился второй, и вместе они отвели Барбару в женский барак. Объяснять, как что здесь устроено, они не стали, перекинув эту функцию на других узниц. И те ввели новоприбывшую в курс дела лаконично, но доходчиво. Большую часть дня пленницы работают, преимущественно в оранжереях Сайнта, получая за свой труд кормёжку и крышу над головой, а в свободное время ублажают своих надзирателей, периодически заглядывающих в барак после наступления темноты. Пытаться уклониться от последней обязанности можно, но лучше этого не делать. Тут уж всё зависит от настроения охраны. Если бойцы останутся довольны, то могут даже угостить чем-нибудь вкусненьким сверх дневного пайка. Но если их разозлить, то запросто можно нескольких зубов лишиться, что одна из рассказчиц Барбаре и продемонстрировала, пошире открыв рот. Ничего такого шокирующего из этих рассказов для себя бывшая докторша не узнала. Что-то подобное она и ожидала услышать. Похоть, принуждение, поощрение за послушание. Через всё это она уже проходила.
Свободную койку в углу Барбара заняла, но поспать её не позволили. Через какое-то время в женский барак кто-то заглянул. Врубив фонарик, он стал всматриваться в лица спящих женщин, пока не добрался до Барбары.
— Вставай и иди за мной, — приказал он.
— А если не встану и не пойду? Зубы мне выбьешь?– дерзко спросила Барбара.
— Пошли. Ничего я тебе плохого не сделаю.
На слово ему девушка не поверила, но с кровати всё же поднялась. Устраивать скандал в спальном помещении не имело смысла. Понятно было, что на помощь ей никто не придёт, и рассчитывать она может только на саму себя. Когда боец отвёл её в душевую, девушка ожидала, что вот уж сейчас, вопреки сказанному ранее, он проявит себя во всей красе, и начнёт распускать руки. Однако вместо этого он вдруг спросил, помнит ли она его.
— А должна? — ответил немного сбитая с толку Барбара вопросом на вопрос.
— Ну мало ли, вдруг запомнила. Меня зовут Кёртис Стоун. Как-то раз во время отработки приёмом рукопашного боя мне очень сильно заехали кулаком в висок, так что я аж сознание потерял. Потом, спустя примерно месяца полтора, я снова попал в лазарет, с подозрением на пищевое отравление, и провёл там почти полдня, — сообщил Кёртис больше деталей.
Барбара лишь пожала плечами. Выглядела она настороженной, и всё ещё не понимала, к чему весь этот разговор. Визуально с тех пор она практически не поменялась. Чтобы разглядеть изменения, нужно было пристально приглядеться, что Кёртис и сделал. Та Барбара носила белый халат и часто улыбалась, от чего становилась ещё привлекательнее. Нынешняя выглядела какой-то усталой, и смотрела на него настороженно, ожидая какого-то подвоха. Вспомнились слова того побитого игрока о том, через что ей, предположительно, пришлось пройти, чтобы выжить. Однако поднимать эту тему сейчас совсем не хотелось. Что было, то было. Тут уж всё равно ничего не изменишь.
— От меня тут мало что зависит. Но если у тебя возникнут какие-то проблемы — сразу обращайся ко мне. Попробую их решить, — заявил Кёртис.
— А у меня такая возможность будет? Вряд ли мне позволят спокойно повсюду разгуливать.
— Не позволят. Я буду время от времени тебя навещать, по мере возможности.
— То есть, ты предлагаешь мне защиту?
— Можно и так сказать.
Девушка подозрительно прищурилась.
— И что ты хочешь взамен?
— Ничего.
— Чушь. Так не бывает, — уверенно заявила Барбара.
Улыбнувшись, Кёртис достал из кармана сочное красное яблоко.
— Бывает, — сказал он, протянув фрукт девушке.
Барбара какое-то время недоверчиво переводила взгляд с лица Кёртиса на яблоко, но всё же забрала фрукт.
— Спокойной ночи, — сказал Стоун напоследок, обошёл Барбару, и вышел из душевой, оставив девушку одну.
* * *
Выбравшись с моста, Нил столкнулся на вокзале с двумя «Дикарями», вооружёнными мачете. Мальчишка только и успел предупредить своим криком Дэйна, не заметив третьего головореза справа. Тот, вооружённый пращой, метким броском в голову вырубил малолетнего крикуна. Очнулся Нил, крепко связанный, в разделочном цехе на местной скотобойне. Именно здесь и обосновались «Дикари», сделав заброшенное здание своей базой. В самом цехе было темно, и лишь по чьему-то усталому кряхтению Нил определил, что находится здесь не один. Подать голос мальчик не успел — в цех зашёл один из «Дикарей» с подсвечником в руке. В виду отсутствия в здании энергоснабжения, головорезы для освещения использовали свечи и факелы.
Благодаря свету от подсвечника, Нил сумел разглядеть собрата по несчастью. Им оказался раздетый догола мужчина, подвешенный на мясницкий крюк. Бедолага находился здесь уже третьи сутки. Изверги сломали ему коленные чашечки и перерезали сухожилия на ногах. Чтобы их жертва не умерла от обезвоживания, её периодически поили не самой чистой водой. И вот пришло время пустить пленника на мясо. Сначала пришедший головорез неторопливо нацепил разделочный фартук, затем снял жертву с крюка. Бедолага начал что-то неразборчиво бормотать, но дикарь к его болтовне даже не стал прислушиваться. Быстрым движением он свернул ему шею, затем оттащил мёртвое, но пока ещё тёплое тело к просторной металлической ванне, куда и уложил. Когда головорез подобрал большой тесак для разделки мяса, наблюдавший за происходящим Нил не выдержал, отвернулся в другую сторону, и закрыл глаза. Не будь его руки крепко связаны за спиной, мальчик бы ещё и уши заткнул.
Так страшно, как сейчас, Нилу уже давно не было. Даже когда он сталкивался с трогами, шансов на благополучный исход и то было больше, чем сейчас. Быстрые ноги и умение пролезть даже в самые узкие щели мальчишку редко подводили. А сейчас, будучи крепко связанным, он напоминал крупную гусеницу, и достойного сопротивления своему убийце оказать не мог. Разве что, куснуть разок, но не более того.
Вдруг снаружи раздался какой-то шум. Звенела сталь, звучали чьи-то голоса и выкрики. Услышал всё это не только Нил, но и головорез, занимающийся разделкой мёртвого пленника.