У постели Тиберия остались двое – Макрон и Калигула. Макрон находился при исполнении, а наследник не знал, что ему делать дальше.
Макрон сразу понял, как нужно действовать. Он наклонился совсем близко к губам Тиберия, вслушался, пытаясь определить, действительно ли прекратилось дыхание… И вдруг отпрянул, ведь император ещё не умер, разом открыв оба глаза.
Макрон услышал хрипящий шёпот: «Пить… хочется…» Верный телохранитель резко выдернул из-под головы Тиберия подушку и без раздумий бросил ему на лицо. Перекрыв дыхание, с силой сжал руки умирающего, при этом крикнув Калигуле:
– Держи ноги!
Убедившись, что подёргивания тела старика прекратились, Макрон вернул под голову покойника подушку и деловито произнёс:
– Ну вот, с этого момента, Калигула, ты действительно император! Не забудь моей услуги.
* * *
При новом императоре Сенека Младший продолжил свой карьерный рост, стал занимать должность городского эдила. Теперь он отвечал за содержание и строительство общественных зданий, храмов и жилых домов в Риме.
Глава десятая
Агриппина Младшая
Агриппину Младшую, первую из трёх дочерей Германика и Агриппины Старшей, природа одарила восхитительной красотой, вызывавшей вожделения у мужчин. Девушка рано поняла, что в окружающей её нездоровой среде не будет места обычным человеческим чувствам, таким как любовь и привязанность. Красивое женское тело, как у неё, представляет собой дорогой товар.
Увы, на этот предмет первым обратил внимание родной брат Калигула. Когда Агриппине Младшей исполнилось двенадцать лет, он первый насладился её телом, а мать, занятая семейными проблемами, оставила без наказания его поступок, закрыв глаза на то, что брат и сестра несколько лет продолжали порочную связь.
Этот ранний любовный опыт позволил Агриппине Младшей в дальнейшем использовать женскую красоту и обаяние будто оружие, разить без промаха. Но, как оказалось, это оружие было бесполезно против людей с огрубевшим сердцем, знающих только сластолюбие, алчность и звериную жестокость.
Стремление быть на виду проявилось у этой девушки с детства. Она помнила себя маленькой девочкой, которая ехала с отцом-триумфатором в золочёной колеснице по улицам Рима. Видела толпы восторженных римлян, прославлявших полководца Германика, наблюдала официальные почести «великому завоевателю Галлии». Девочка воспринимала любовь римлян к отцу на свой счёт, ощущая пьянящий вкус причастности к власти над толпой. Оттого, встречая на жизненном пути препятствия, дочь полководца справлялась с ними ещё с большим упорством.
Агриппина Младшая запомнила день, когда она вместе с матерью, тремя братьями и двумя сестрами побывала в императорском дворце. Это произошло сразу после смерти их отца Германика. Тиберий был вынужден пригласить вдову с детьми, «по-родственному».
Во время обеда император проявлял учтивость к вдове, находившейся в печали. Раб вынес золотое блюдо с единственным красным яблоком и подал его матери. Почти не разжимая губ, император в зловещей улыбке произнёс:
– Угощайся!
Мать побледнела. Всем в Риме было известно, как тиран, не раздумывая, расправляется с неугодными ему людьми…
Тиберий взял яблоко и поднёс ей ко рту.
– Угощайся! – прошептал он.
Дети со страхом наблюдали за тем, что происходило дальше.
– Гордая невестка отказывается вкусить из щедрых рук отца её мужа? – нарочито любезным тоном спросил Тиберий, но со стороны казалось, что с его губ вот-вот капнет змеиный яд.
Мать окончательно растерялась, дыхание её участилось, но затем она решительно сжала губы и закрыла глаза, ожидая удара.
Тиберий не отвёл руку с яблоком и бросил его на блюдо, проговорив:
– Я огорчён. Очень огорчён!
Наступила давящая тишина. Видимо, императору надоела затеянная им игра, и он сменил тон на миролюбивый:
– Агриппина, ты, наверное, забыла, что император является твоим ближайшим родственником. Твои дети – мои внуки и внучки. Но я не забыл, проси за них!
Мать взглянула на императора и осторожно заговорила:
– Цезарь, прошу найти моим сыновьям достойное применение при дворе. Двое уже выросли, могут принести пользу Отечеству, как желал их отец Германик.
При имени Германик Тиберий невольно скривил губы, но быстро исправил подобием улыбки.
– Придержи их пока у себя дома. Рано им думать о карьерах. Юноши восприимчивы к почестям, которые сопровождают исполнение государственных должностей. В раннем возрасте это опасно вскружит незрелые головы. Тебе не следует распалять в молодых душах честолюбивые замыслы. Но я запомню твою просьбу. Дам знать, когда они мне понадобятся.
Мать всё поняла, и с этого дня тревога поселилась в её сердце. Как показали дальнейшие события, женщина не ошиблась.
Однажды Тиберий прислал матери записку, что намерен выдать её дочь Агриппину Младшую замуж за «достойного человека из знатного рода». Жениха звали Домиций Агенобарб, в прошлом – военачальник, в настоящем – известный пьяница, драчун и скандалист. К тому же старше невесты на тридцать лет! Император сразу предупредил, что отказа не примет, пригрозил конфискацией имущества и высылкой из Рима.
Мать сдалась сразу, но долго уговаривала дочь: «Не делай необдуманного шага!» Агриппина Младшая подумала и согласилась, поскольку огромное состояние будущего супруга перекрывало все его недостатки. А ещё сыграл роль и тот факт, что жених состоял в дальнем родстве с Августом – был его внучатым племянником. Против столь весомого аргумента девушке устоять было невозможно!
* * *
После свадьбы Агенобарб не изменил дурным привычкам. Продолжал посещать дружеские попойки, проводил ночи у продажных женщин, в пьяном виде цеплялся на улицах к прохожим, ввязывался в драки. Нередко его били, порой до бесчувствия, и сам он избивал прохожих без всякой причины, затем уплачивая штрафы. Особо озадачил молодую супругу отказ мужа от исполнения своих обязанностей, но изменять она долгое время не решалась. Вот почему, когда на девятый год совместной жизни Агриппина поняла, что беременна, она с радостью поделилась с Домицием счастливой новостью.
– Дорогой, скоро нас будет трое. Ты кого хочешь – мальчика или девочку?
Супруг не понял, о чём шла речь, и не ответил. Она терпеливо продолжила разговор:
– Если родится мальчик, как думаешь, кем он станет?
Вопрос вновь остался без ответа; в этот момент Агенобарб с трудом соображал, что в таких случаях говорят мужья жёнам. Агриппина это сделала за него:
– Твой сын станет тем, кем ты стать не сумел!
– Это кем же?
– Он станет императором! – с неожиданным вызовом заявила супруга.
– Коли так, римляне не будут ему рады, – грубо отозвался Агенобарб.
В тот день супруги окончательно рассорились, после чего практически жили порознь. Он удалился