Я вышел на трибуну. Ситуация ему известна в подробностях, я закидал ЦК и министерство подробнейшими отчётами о выявленном кошмаре. Не верю, что не прочёл хотя бы по диагонали. Но зачем-то нужна игра на публику… Не вопрос, подыграем. Партия — наш рулевой.
— Для начала должен выразить искреннюю благодарность глубокоуважаемому Игорю Ивановичу за то внимание, что он уделяет АЗЛК. Заступив на должность в отделе только в феврале текущего года, он с коммунистической принципиальностью и решительностью принял меры к наведению порядка на заводе, для чего я и был направлен на него, приняв руководство в качестве ответственного и тяжкого партийного поручения. Более того, если бы не компетентная помощь Игоря Ивановича, мы бы не достигли тех успехов в искоренении пороков, допущенных прежним руководством.
— 21 миллион — искоренение пороков⁈ — не унимался заведующий.
— Да! Эта цифра отражена в балансе по состоянию на 31 марта, я приступил к исполнению обязанностей и к реформам с 1 апреля, фактически — с понедельника, потому что первый день месяца пришёлся на выходные. И вы, товарищи, впервые за 3 года видите объективный отчёт о финансово-хозяйственной деятельности. Многомиллионные хищения преступной группировки гражданина Сайкова были замаскированы под отгрузки с нарастающей дебиторской задолженностью. Сейчас указана правда: этих денег нет и не будет, они ушли в убыток. Далее, вопреки правилам, не производились отчисления в амортизационный фонд и не показывались в затраты, несмотря на износ оборудованния, по отдельным позициям — до 79–80%, в квартальном отчёте они тоже включены в минус. Там же масса станков 1930-х годов, вывезенных из побеждённой Германии! Такова правда. Чтобы двигаться дальше, надо понять самим, показать министерству и партийным органам реальную картину, а не потёмкинскую деревню. Правда такова: 21 миллион народных денег или украден, или профукан. Я толкаю АЗЛК как Сизиф толкал камень в гору. Тяжело, но работа идёт в нужном направлении.
— Но можно было проявить какую-то гибкость… Например, разнести убытки на несколько периодов 1979 года, — аккуратно ввернул Игорь Иванович. — Есть мнение, что квартальный отчёт стоило бы… подкорректировать.
— Чьё мнение? При заступлении на должность я услышал от вас другое мнение: вскрывать и искоренять недостатки. Нужно что-то спрятать? Слушаюсь! Напишите мне письмо с цифрой, сколько убытков надо укрыть до лучших времён. Исполню.
Как просто включать дурака! Как сложно потом расхлёбывать последствия включения. Цековские партийцы обожают прятаться за обтекаемым и ничем их не обязывающим «есть мнение». Я только что не просто вынес сор из избы, а вывалил на всеобщее обозрение. Теперь кулуарным «есть мнение» не вырулить.
— Ну вы же понимаете… — снова заныл Игорь Иванович.
— Понимаю, что не хочу занять освободившуюся после Сайкова камеру в Бутырке. Не слышали? Он начал называть следователю фамилии должностных лиц, с кем делился ворованным на предприятии, и тут же был найден повешенным в своей камере. Я устраиваю себя такой как есть — живой и на свободе, к тому же уже принёсший заметную пользу заводу. Мы впервые обходимся своими деньгами для покрытия текущих нужд.
— Не заливайте! — хмыкнул заведующий. — Что ни день, то письмо с АЗЛК — нужно 5 миллионов, 10 миллионов. Куда столько?
— Я подчёркиваю: для текущих хватает своей выручки. На зарплату, на расчёты с поставщиками, начали по капле закрывать задолженности Сайкова. А на очистительные сооружения пока не дам ни копейки. Москва готовится к Олимпиаде, важнейшее общественно-политическое дело, товарищи. Но АЗЛК травит атмосферу дымом, сливает токсичные стоки. Через год-два завод сам заработает деньги, но Олимпиада закончится. Что иностранцы скажут о Москве?
— Да-да, это ещё одно партийное поручение, товарищ Брунов, обеспечить к Олимпийским играм… — Игорь Иванович натолкнулся на взгляд шефа и стушевался. — На очистные рассмотрим вопрос о финансировании. У вас что-то ещё?
— Да. Всего за три недели за счёт пресечения массового воровства оздоровлена экономика, снижены затраты. Прекращается выпуск не пользующихся спросом «Москвич-412» и «универсала» на той же платформе, зато увеличиваем отгрузку М-2140 и запасных частей. Достигнуто соглашение о полной унификации двигателей и трансмиссии с ВАЗом и белорусской «рогнедой», трудящиеся будут лучше обеспечиваться запчастями и сервисом. Уже в июне потребителям будет предложена удешевлённая версия — с двигателем 1300, розничная цена, по прикидкам, выйдет на 100–120 рублей ниже, чем у ВАЗ-21011, а привод — передний. Наконец, начата работа по замещению 2140 новой моделью, основной кузов — 5-дверный хетчбэк, поперечное расположение двигателя, электронный впрыск топлива, как вариант для экспорта — дизель или турбодизель. В разработке малолитражного дизеля участвуем вместе с МАЗом и Минским моторным заводом, думаю, коллегам с ВАЗа и Ижмаша тоже интересно. Рассчитываю к 1 июля сдать завод преемнику не в столь плачевном состоянии, как его принял.
Заведующий что-то шёпотом спросил у Игоря Ивановича, тот кивнул. Предположу, что уточнял по сроку моего контракта. Не знаете что сказать? А я — знаю. И кую железо, не отходя от кассы.
— Товарищи! Коллеги! Могу ли я считать принятый курс на вскрытие злоупотреблений прежнего руководства, оздоровление АЗЛК и осовременивание его модельного ряда одобренным со стороны Отдела машиностроительной промышленности ЦК КПСС?
Припёр их стенке. Интересно, чем меня припрут в ответ? Не публично, но больно?
— Курс в целом верный, — проскрипел заведующий. — Только отдельные ваши методы заслуживают… некоторой коррекции.
— Всегда готов вникнуть в ваши рекомендации и взять под козырёк… в оставшиеся два месяца и одну неделю.
О том, что «есть мнение» подфуфлить квартальную отчётность, больше не упоминалось.
На лестнице, когда спускались, Поляков шепнул:
— Всегда знал, что наглость — второе счастье, но даже мне в голову не приходило, насколько ты счастливый. Такой цирк устроил!
— Зато лишил их свободы в некоторых маневрах.
— Ничего и никого ты не лишил. Это только внешняя сторона. У Игоря Ивановича, которого ты вроде хвалил, а в реальности макнул в сортир, найдутся десятки рычагов воздействия.
— Надеюсь, что до 1 июля меня вытерпят. Или выгонят раньше, не обижусь.
Как я ошибался насчёт терпения…
Домой зашёл тихо, и угадал — Мариночка спала. Валя повисла на шее, прижалась, потом отстранилась и посмотрела в глаза.
— Я