— Нельзя! — рявкнул Аристарх Лаврентьевич. — И понять нельзя, и делать так нельзя. Есть запрет, вы либо его принимаете, либо выходите вон в ту дверь. Ладно, отсюда ее не видно, но вы все поняли, о чем идет речь. Тут не детский сад и не кружок по интересам. Каждый из вас висит на ниточке, которая может оборваться в любой момент. Осознайте это уже в полной мере! Ну а если вам это не нужно или вы не желаете жить по установленным в отеле правилам — подойдите ко мне и скажите: «Мы хотим уйти». У вас есть такое право, вы можете воспользоваться им в любой момент. И все, договор мигом будет аннулирован, а вы отправитесь отсюда восвояси.
Еще одна новость. Не помню, чтобы подобный факт был на собрании обнародован. Скорее всего, он тоже закреплен в договоре.
— Я… я… я… — зашлась в плаче Ольга, ее напарник, смекнувший, что та собирается сказать, ухватил ее за плечи, тряхнул и начал что-то нашептывать в розовое девичье ушко.
— Итак. — Аристарх Лаврентьевич огладил чуть подрастрепавшиеся то ли от бега, то ли от гнева пышные баки и грозно на нас зыркнул. — Без последствий подобное нарушение оставлено быть не может. Думаю, вы и сами это понимаете. Что молчите? Это вопрос!
— Понимаем! — довольно дружно грянули мы.
— Хорошо. Вы двое! — Указующий перст уперся в Ольгу с Павлом. — Ваше оставшееся время аннулируется, равно как и время, которое будет отведено на следующего гостя, вне зависимости от того, когда вы его примете на своем этаже.
— Сейчас не совсем понятно, — произнесла Инна. — Нет, догадка есть, но хотелось бы конкретики, дабы избежать разночтений.
— Разумно и резонно. — Моя напарница заработала одобрительный взгляд. — Отель только начал работу, поток гостей пока невелик, может выйти так, что до конца недели в их крыло никто более не заселится. Ну а с учетом тяги этой парочки к нарушению всех и всяческих запретов они на следующей неделе могут оказаться где?
— На кухне? — предположила Натэлла.
— Как вариант. Или, например, в прачечной, в качестве поощрения за особые заслуги. Работы у них настолько много, что тамошним сотрудникам иногда некогда оттуда отлучиться, там едят, там и спят. И те из вас, кто туда попадет, будут жить по аналогичным с ними правилам. Но рано или поздно у них может получиться вернуться обратно на этаж, и вот по тому гостю, который у них окажется первым, они не смогут получить информацию ни через компьютер, ни каким-либо другим сторонним путем. Только в процессе личного общения, и никак иначе.
Вот так. Выходит, кухня и переноска чемоданов в «Перекрестке» не самое дно миров. Можно свалиться и еще ниже, туда, где ты вообще надолго завязнешь, как муха в варенье. Замок Иф, елки-палки. Никаких новостей, никаких шансов вернуться в гонку за призом. Если только в лотерее повезет, но это весьма призрачный шанс, особенно после того, как наша численность поуменьшится. До нее вообще к тому времени может дело не дойти.
— Так, с вами почти разобрались, — погрозил Цербер провинившейся парочке пальцем. — Почему «почти»? Потому, что когда я пойду мимо доски результатов, то поставлю вам еще и минус. Вы его честно заслужили.
Ну и все, дедуля. И хватит. Пожалуйста! Думаю, что приблизительно то же самое вертелось сейчас в головах доброй половины стоящих здесь людей.
Но нет!
— Ну и остальным следует урок преподать, — чуть тише, но все так же непреклонно продолжил старик. — Так. Времени уже много, вы как раз можете идти на ужин, потому компьютерная комната закрывается до завтра. До одиннадцати утра.
— Да нет! — одновременно произнесли несколько человек.
— Да — да, — поправил их Цербер. — Кстати, вот тоже правильно. Как-то мы этот момент упустили с руководством. Итак, доступ к техническому средству возможен с одиннадцати часов утра до восемнадцати часов вечера. В остальное время такой возможности у вас не будет.
Сочувствия во взглядах, которыми мы одарили Ольгу и Пашу, теперь было куда меньше. Можно сказать, что его вовсе не имелось.
— И еще! — На этот раз указательный палец Аристарха Лаврентьевича был направлен в направлении потолка. — Если от гостя отеля поступит жалоба о том, что ему не удалось найти хоть одного коридорного, а после выяснится, что они оба находились вот здесь, за компьютером, то к ним, то есть к коридорным, будут применены строгие санкции. Какие именно — пока не знаю, но что-нибудь придумаю. Все слышали? Это снова общий вопрос, потрудитесь ответить!
— Все, — уже более разноголосо и уныло ответили мы.
— Замните и остальным передайте. Это в ваших же интересах. Мне все равно — знают отсутствующие об этом или нет, спрашивать я стану со всех и с каждого. А вот что они после вам выскажут, когда выяснится, что вы забыли или не захотели этого сделать, — не моя печаль. Все, более никого не задерживаю. И повторяю — ступайте на ужин, а то будете потом рядом с рестораном околачиваться, аппетит гостям своим видом портить. Вот зачем былую планировку поменяли, а? Надо же было такое сконструировать!
Выдав заключительную тираду, старикан развернулся и собрался уходить, но был остановлен двумя громкими выкриками, прозвучавшими одновременно.
— Народ, не расходимся! — Это был я.
— Всем стоять! — Второй оказалась Кира. — Застыли на месте!
— Не понял? — изумился Цербер, поворачиваясь к нам. — Что?
— Кто изложит? — глянул я на Киру. — Если верно понимаю, мы с тобой об одном и том же подумали?
— Давай ты, — поразмыслив пару секунд, предложила девушка. — Если что — от себя добавлю.
— Аристарх Лаврентьевич, вы абсолютно верно заметили днем, что порядок должен быть. И мы полностью с вами согласны.
— Отрадно слышать, — покивал дед, — но мало согласия. Надо следовать этому правилу.
— О чем и речь, — с готовностью поддакнул я. — Вот мы тут стоим и ждем своей очереди. Да, сегодня уже не судьба, но — по делам и заслуга. Только вот завтра здесь народу будет вдвое больше, поскольку придут те, кого сейчас нет. И может выйти так, что кому-то из нас или даже всем снова придется оказаться в последних рядах.