И я боялся, что мы можем не выбраться из этой передряги чистыми.
А то и просто живыми.
***
Маршрут, проложенный Сайласом, был не просто сложным – он был сущим адом.
"Крюк", о котором он говорил, оказался петлей через самые негостеприимные и опасные сектора глубин, которые я когда-либо видел. Вода за иллюминаторами превратилась в густой, непроглядный суп из ила, взвеси и какой-то мерзкой органической слизи, которая то и дело налипала на обзорные порты, снижая и без того почти нулевую видимость.
Мы шли практически вслепую, полагаясь только на показания сонара и эхолота, которые, казалось, сходили с ума.
Экран тактического дисплея превратился в хаотичную мешанину сигналов.
Точки, обозначающие скальные выступы и обломки древних конструкций, появлялись из ниоткуда прямо по курсу, заставляя меня резко выворачивать штурвал, чтобы избежать столкновения. Корабль протестующе скрипел, переборки стонали от резких маневров. Несколько раз мы чиркали днищем или бортами о невидимые препятствия, и каждый такой скрежет отдавался ледяным холодком в позвоночнике.
Вдобавок ко всему, на сканерах дальнего действия то и дело появлялись огромные, расплывчатые тени – сигнатуры массивных объектов, которые двигались медленно, но неотвратимо где-то в окружающей тьме. Эхолот не мог их идентифицировать – они не были ни скалами, ни известными формами глубоководной жизни. Просто гигантские, молчаливые массы, которые радар то видел, то терял, словно они играли с нами в прятки в этой мутной, давящей бездне. Левиафаны глубин? Древние механизмы? Или просто глюки изношенной аппаратуры? Я не знал, но одно их присутствие заставляло ладони потеть, а сердце – колотиться где-то в горле.
Я вцепился в штурвал, пытаясь удержать корабль на курсе, проложенном Сайласом. Глаза болели от напряжения и постоянного всматривания в мельтешащие огоньки приборов и мутную пелену за иллюминатором. Усталость накатывала волнами, путая реакцию. Вот сейчас, резкий поворот влево, чтобы обойти внезапно возникшую гряду острых, как зубы, скал…
Рука дрогнула, маневр получился слишком резким, корабль сильно накренился, и что-то с грохотом упало в грузовом отсеке.
– Гром, ты устал, – тихий голос Сарры прозвучал рядом. Она стояла за моим плечом, ее лицо было бледным, но решительным. – Давай я попробую. Ты не спал почти сутки. Совершишь ошибку – и нам конец.
Я хотел возразить, но понимал, что она права.
Я был на пределе.
Один неверный маневр в этом проклятом лабиринте – и «Тихий Странник» превратится в еще одну груду металлолома на дне, пополнив местные кладбища кораблей.
– Хорошо, – выдохнул я, с трудом разжимая сведенные судорогой пальцы. – Бери. Только… осторожно. Очень осторожно.
Мы поменялись местами.
Сарра села в кресло пилота, ее руки легли на штурвал неуверенно, но без прежней паники. Она глубоко вздохнула, как делала всегда перед спуском в шахту, и сосредоточилась на приборах.
Я встал рядом, готовый в любой момент вмешаться, но она вела корабль на удивление… спокойно.
Ее движения были плавными, выверенными. Она не делала резких маневров, заранее просчитывая курс, обходя препятствия с небольшим запасом, но уверенно удерживая корабль на линии маршрута. Казалось, модуль пилотирования, установленный Кайросом, все же делал свое дело, давая ей базовое понимание управления, а необходимость выжить пересиливала старые страхи. Или, может, она просто лучше справлялась со стрессом, чем я думал.
Я наблюдал за ней пару часов, пока напряжение немного не отпустило. Корабль шел ровно, Сарра полностью контролировала ситуацию.
Я решил воспользоваться передышкой и проверить наших «пассажиров». С тех пор как они загрузились, из трюма не доносилось ни звука, и это было подозрительно. Что они там делают? И что на самом деле в этих их ящиках и тюках?
– Я спущусь в трюм, проверю, как там наши «рабочие», – сказал я Сарре. – Ты справишься одна?
– Да, Гром, – она кивнула, не отрывая глаз от приборов. – Иди. Только будь осторожен. Они мне не нравятся.
Я кивнул и направился к люку, ведущему в грузовой отсек. Спускался по трапу максимально тихо, стараясь не шуметь. В трюме горела лишь одна тусклая аварийная лампа, создавая гнетущую атмосферу. Воздух был спертым, пахло кровью, потом, дешевым антисептиком и чем-то еще – застарелым страхом и злобой.
Шестеро громил расположились на полу, привалившись к контейнерам и своим узлам.
Пятеро тихо переговаривались между собой на своем грубом жаргоне, а шестой – их главарь – лежал чуть поодаль, тяжело дыша. Он явно был плох, повязка на боку снова пропиталась кровью, а лицо покрывал липкий пот. Он тихо стонал и временами бормотал что-то неразборчивое – похоже, начинался бред.
Я затаился в тени за штабелем наших контейнеров с запчастями, прислушиваясь к разговору остальных.
– …Карабин совсем плох, – хрипло сказал один из них, здоровяк с татуировкой в виде ржавой цепи на шее. – Кровь хлещет, как из дырявой трубы. Если до «Кармана» не дотянем, «жабры слипнутся» у него.
– Дотянет, Зуб сказал – дотянет, – ответил другой, щуплый тип с кривыми желтыми зубами, похожий на крысу. Он нервно оглядывался по сторонам. – Главное – чтобы эти двое колесничих, баранку крутили куда надо.
– А нахрена они нам вообще нужны? – вмешался третий, молчаливый до этого детина с пустыми глазами. – Посудина эта старая, еле пыхтит. Долетим до «Костяного Рифа» – там продадим. А этих кальмаров… – он выразительно постучал по полу. – Перекрыть им клапаны, и дело с концом. Сбросить за борт. Зачем лишние глаза?
– Тихо ты, болван! – шикнул на него здоровяк с татуировкой. – Карабин сказал – летим на «Карман». Там Сайлас все устроил. С ним расчет, потом – на «Риф». Не бури раньше времени. Забыл, как на «Скале» чуть не «засыпались», когда ты полез на тех псов раньше команды?
– Да что Сайлас! Кинет он нас, как пить дать! – огрызнулся тот. – Заберет хабар и «хвостом вильнет»! Нужно брать шестерни в свои руки! Шмотки тут, – он кивнул на ящики и тюки, – посудина есть. Притопить этих двоих – и мы сами себе бароны!
«Хабар» … Значит, это были не инструменты.
Это была их добыча. То, что они награбили на «Скале Грифа». А Сайлас… он их просто использовал, чтобы вывести краденое, пообещав им что-то на «Каменном Кармане». Теперь все вставало на свои места. Мы перевозили не рабочих, а банду отморозков и их награбленное добро.
И они уже подумывали избавиться от нас.
Я замер за контейнерами, чувствуя, как по спине бежит холодный пот.
Ситуация была еще хуже, чем я думал. Мы заперты на старой лодке, посреди враждебных глубин с шестью ранеными, но вооруженными и отчаявшимися бандитами, которые в любой момент могут решить, что мы им больше не нужны.
Карабин