– Да, конечно, я зайду… Вы в порядке?
Руслану было уже не до меня. На него накатил новый приступ астмы, и бедняга согнулся в кресле, шаря по столу руками в поисках заветного пузырька с маслом. Через три секунды, когда дрожащие бледные руки вцепились в подлокотники, а в мутном взгляде главы появилась паника, я понял, что пузырек где-то затерялся.
– Пересвет… Мне… нужен… – выдавил Руслан между свистящими выдохами.
Я представил, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до снадобницы и обратно. По всем прикидкам выходило, что Руслан успеет задохнуться. Я решительно повернулся к окну, распахнув ставни. В комнату ворвался свежий ветер, принесший восхитительный хвойный аромат.
– Я не успею, Руслан Станиславич. Как же вы умудрились дожить до своих лет с таким отношением к здоровью? – я укоризненно покачал головой и, зайдя хрипящему главе за спину, положил руки ему на плечи.
Профессию фармацевта-исследователя я осваивал как в России, так и в Корее, где акупунктура входила в общий курс народных средств. К иглоукалыванию и теории ци я относился довольно скептически, но вот массаж точек действительно помогал при астме. Аборигены, конечно, были крупнее меня, но в остальном анатомия у нас была одинаковая.
Почувствовав, как мои пальцы пробрались под воротник, глава попытался дернуться, но я бесцеремонно усадил его обратно и надавил на точки.
– Тихо, Руслан Станиславич. Дышите медленно. Вдыхайте коротко, выдыхайте спокойными… э-э… выдохами.
Он был в таком состоянии, что ему не оставалось ничего, кроме послушания. Я с силой разминал точки у ключиц, пока спазм не прошел. Руслан выкашлял сгусток мокроты в платок и бессильно растекся по креслу, осоловело моргая огромными изумленными глазами. Хрипы в его груди еще не стихли, но дыхание стало чуть свободнее.
– Помогло…
Я только усмехнулся, продолжая массировать точку под шеей. Ему бы анализы сдать и подобрать схему лечения… Но, во-первых, негде, во-вторых, нечем, в-третьих, не моя специализация.
– Вам надо лечь. Я схожу за вашим маслом.
Руслан с трудом встал, покачнулся – и я присел, когда он навалился на моё плечо. До кровати в соседних покоях мы добрели буквально по стенке.
– Что это? Как это ты так – пальцами? – пробормотал он, рухнув на постель, едва я сдернул покрывала.
На фоне белой подушки землистая бледность его лица выделилась еще сильнее.
– Искусство акупрессуры, – ответил я. – Ваша болезнь происходит из-за того, что ваши… э-э… легкие вот здесь, – я провел пальцем по своей груди, – забиваются слизью, и внутренние мышцы, которые… эм… двигают легкие, перестают правильно расслабляться. Я нажал на точки – и мышцы расслабились. Вы выкашляли слизь. Легче?
– Легче, – согласился Руслан и, прокашлявшись еще раз, завозился на постели, поворачиваясь набок.
Было заметно, что ему невыносимо захотелось спать: он медленно моргал, цедил зевки, отчего речь становилась невнятной.
– Мне сказали, ваша болезнь появляется только летом. Это правда?
– Да, – сонно ответил он. – В основном в середине лета. К осени обычно проходит, но я еще простудился…
Я задумчиво глянул в окно, обвел взглядом комнату. Как-то странно. Если астма приходилась на сезон, значит, природа у неё была аллергической, и тогда обострения были бы весной. Но речь зашла о середине лета. Сейчас же вообще разгар местного августа. На что аллергия? Что тут витало в воздухе?
– Принеси мне моё лекарство, – попросил Руслан.
Я встал. В корейской медицине для купирования приступов астмы применялись ингаляции дымом эфедры, годилась и элементарная китайская камелия, да вот досада: тут такое не росло – слишком холодный климат. Местные камелию даже в чае пока не пробовали.
– Пузырек во втором ящике, – прилетел мне в спину хриплый шёпот. – Я вспомнил.
Я принес лекарство, накапал на платок, и глава с облегчением уткнулся в него лицом. Хрипы постепенно стихли.
– Благодарю.
– Обращайтесь, – я убедился, что приступ прошел, а затем встал с кровати и поклонился. – Отдыхайте, Руслан Станиславич, а я пойду.
– Иди. Пересвет тебя уже ждет, – он величественным жестом отослал меня и обнял подушку.
Я молча поклонился еще раз и вышел с твердым намерением выяснить наконец симптомы этой загадочной болячки, которая мучила гонца из Приморья.
Пересвет Людотович был странноват, но в желании учиться шел навстречу, следя за каждым моим движением над хрупкими механизмами хищным коршуном. Называл милой девочкой. И вообще был самым нормальным человеком из всех.
Главный травник встретил меня в лаборатории одним-единственным вопросом:
– Не милая девочка, а мальчик, значит?
Я дернул уголком губ.
– Быстро у вас тут новости разносятся.
– Ну так, новости вон какие… любопытные, – разулыбался Пересвет и окинул меня хитрым взглядом.
Подслеповато прищуренные глаза скользнули по лишенному всякой косметики лицу и остановились на уровне груди. Судя по всему, старик прикинул, чем я её замотал.
– Сколько, говоришь, тебе лет?
Я упер руки в боки, развернул плечи, чтобы ткань мужского ханьфу плотно облегла тело, и чуть понизил голос, чтобы тот приобрел характерный мужской тон.
– Восемнадцать. Я уже взрослый.
Привыкшая к позиции гортань до нужного тенора сразу не расслабилась, звук предательски сбился. Я прокашлялся. Пересвет скептически хмыкнул, отставил колбы, закрыл пузырьки с порошками и поманил меня в свою комнату.
– Взрослый… Ну давай попьем взварчику, милый отрок. Что пришел?
– Руслан Станиславич меня с Арантом хочет в Приморье отправить. Он сказал, вы знаете и хотите что-то передать.
– А, точно. Да-да, хотел. Там мой брат всем заведует, ему под руку пойдешь, – ответил Пересвет, разливая кипяток из самовара по чашкам. – Ты молодой, Равновесие у тебя крепкое, хворь тебя не возьмет.
Очень захотелось закатить глаза, но я удержался.
– С чего вы решили, что у меня настолько крепкое Равновесие?
Снадобник поставил передо мной чашку, сел напротив и ссутулился над своим чаем. Его губы вытянулись в нелепую трубочку и подули на блюдце, остужая, затем он поднес его ближе и сделал небольшой глоток. Прижмурился от удовольствия, причмокнул морщинистыми губами. Зеленая форма и повадки наделяли его довольно странной аурой престарелого косплеера – он весь был такой чудаковатый, волшебный и одновременно убогий. Лишь взгляд – внимательный, цепкий, хитрый – выдавал незаурядный ум.
– Я-то? Я ничего тут не решаю… Я травки да порошочки свои ведаю, а большего мне и не надобно. Нету у меня своего мнения. Как князь наш болезный говорит, так я и думаю, – ответил Пересвет и с хитрой улыбкой придвинул мне пряники. – На, возьми на дорожку. Они мятные, вкусненькие.
Это на что он так намекает?
– А можно немножечко яснее? Что случилось в Приморье?
– Мор неведомый бесчинствует, – последовал кивок. – А ты у нас мальчик грамотный, с