— Помощь нужна? — предложил Ридикус, но магистр резко встряхнул головой.
— Нет. Это мой долг и моя месть. В его глазах вспыхнуло что-то первобытное, напомнившее мне волка, попавшего в капкан. — Хватит о мёртвых. Лучше поведай, что привело вас в мои владения. Кого успели в царство теней отправить?
Я подавился несуществующим куском, и его ладонь — тяжёлая, как плита — шлёпнула меня по спине с отеческой заботой.
— С чего ты взял что мы кого-то куда-то отправили? — Огневик развёл руками с театральным возмущением.
— Чтобы достичь чина архимага в твои-то годы, нужно либо продать душу, либо утопить в крови пол-империи, — проворчал Торгус. Его голос звучал, как скрип древних дубовых дверей. — Или лет сто вкалывать. Тебе же, как я помню, оставалось что-то примерно около сотни. А от тебя силой прёт за сотню метров. Значит, забрался на ступеньку. А кроме как прихлопнуть кого-то равного или посильнее, я способа ускорить не ведаю.
Новоиспечённый архимаг сдался, подняв руки в знак капитуляции: — Ладно, старый хитрец, изложу всё как есть. От тебя уж скрываться мне точно нету смысла.
И он начал рассказ, поразивший меня деталями. Каждое слово, каждый наш диалог он воспроизвёл с пугающей точностью — будто читал по невидимой книге памяти. Но больше всего меня потрясло, что он не стал утаивать историю моего кольца — той странной находки у порога. Да, я открыл ему эту тайну. А чего скрывать? В этом мире, где даже воздух пропитан магией, он пока единственный, кто может дать мне ответы... или хотя бы намекнуть, где их искать ответы на вопросы, что копятся в моей голове с невероятной скоростью.
— Как говоришь там именуется твоя деревня? — спросил магистр, пальцы его непроизвольно теребили серебристую прядь бороды.
— Спелая Вишня, магистр Торгус.
— Хм-м... — задумчивое бормотание растянулось на несколько секунд, его рука замерла в складках бороды. — Не слыхал о такой. Внезапно его глаза сузились, будто поймав невидимую нить мысли. — А там, случаем... Ладно, об этом после.
Оттолкнув от себя полупустую тарелку с характерным скрежетом фаянса о дубовую столешницу, он протянул ладонь:
— Показывай своё сокровище. И не тревожься — в моих стенах оно будет в большей безопасности, чем в сокровищнице императора. Я позабочусь об этом лично. Ни одно поисковое заклинание не пробьёт защитные руны замка.
Мой взгляд непроизвольно скользнул к Риду. Огнебровый ответил едва заметным кивком — молчаливое разрешение, подкреплённое лёгким подмигиванием.
Когда я извлёк кольцо, воздух вокруг словно сгустился. Торгус уже готов был принять его, но в последний момент резко отдёрнул руку, будто коснулся раскалённого металла.
— Молнии оркам в задницу! — вырвалось у него. — Что за адскую мощь ты носишь в кармане, мальчишка? Убери это! Теперь мне придётся переписать все охранные руны от фундамента до шпилей!
Ридикус, наблюдавший эту сцену, не смог сдержать усмешки:
— Значит, берёшь мальчугана в ученики?
— Чёрт бы побрал твою проницательность! — проворчал маг. — Если этот щенок может держать в руках силу архимагистра и при этом ухмыляться, как сытый кот... Да, возьму. Но только до вступительных экзаменов в Академию. Дальше — его проблемы.
— Большего и не просил, — парировал огневик.
Воспользовавшись паузой, я осторожно вклинился:
— Господа магистры и архимаги... Позвольте вопрос? Дождавшись их внимания, продолжил: — Эта ваша Академия... она требует платы за обучение?
Ответ прозвучал в унисон, словно отрепетированный хор:
— Ещё как требует!
— И... сколько именно? — спросил я, чувствуя, как в груди холодеет.
Рид, как столичный житель, взял слово:
— На нынешний год первый курс стоит тысячу золотых имперских.
— СКОЛЬКО?! — мой возглас эхом отразился от каменных сводов. — Да они там с ума сошли!
Торгус расплылся в добродушной ухмылке, а Ридикус лишь театрально закатил глаза, будто говорил: "Ну вот, ещё один такой же".
— Ты ещё не слышал про систему штрафов, — продолжал огневик. — Три провала на экзаменах — и ты вылетаешь без возврата средств. А ещё куча мелких штрафов: за опоздание, невыполненное задание, нарушение дисциплины...
— Неужели нет никаких льгот? — мой голос звучал уже почти безнадёжно. — Не все же дворянские отпрыски могут позволить такие суммы...
Мысленно я уже подсчитывал: родители дали мне два золотых, один из которых я разменял на сотню серебряных. При том, что пирог стоит три серебряные... Выходит, год обучения равен примерно тридцати трём тысячам пирогов! Неужели в столице все с ума посходили?
Эта абсурдная арифметика невольно вызвала горькую усмешку. Как похоже на истории, которые я слышал от деревенских, побывавших в больших городах. Теперь и мне выпало испытать это на себе — провинциалу, осмелившемуся мечтать о столичном образовании.
— А... сколько вы возьмёте за обучение? — робко поинтересовался я, понимая, что мои мысли словно написаны на лбу.
Маги, чей возраст исчислялся веками, легко читали мои опасения.
— От тебя мне нужно только усердие в учёбе и помощь по хозяйству, — сказал Торгус. — Что до льгот... Их три. Первая — сорок лет службы в императорской армии. Вторая — десять лет в охотничьих отрядах, добывающих магическое мясо в Ничейных землях. Он сделал драматическую паузу. — И третий, самый опасный путь — заставить камни силы светиться выше четвёртого круга отметки.
— Что это за артефакт такой?
Торгус откинулся на спинку кресла, его голос приобрёл торжественность рассказчика древних легенд:
— Представь массивный каменный круг, испещрённый рунами, что старше самой Империи. В его поверхности мерцают самоцветы, расположенные концентрическими кругами — чем дальше от центра, тем труднее заставить их светиться. В самом сердце диска — углубление, куда кандидат должен положить руку...
Он сделал паузу, его глаза вспыхнули таинственным блеском:
— Говорят, когда к нему прикасается достойный, камень оживает — из выемки струится сияние, словно незримое око вглядывается в самую душу претендента. Бывали случаи, когда ученики из древних родов не решались пройти это испытание...
Прожевав, он продолжил.
— "Диск Пробуждения Силы" — так именуют этот древний артефакт в стенах Академии. Сотворённый в незапамятные времена первыми архимагами, он являет собой не просто измеритель магической мощи, но безжалостное зеркало души. Когда дрожащая ладонь кандидата касается его поверхности, камень обнажает не только силу дарования,