– Да сейчас что об этом говорить, – отмахнулся Сережа. – Давно это было. Но и забыть не получается. Но Варвара слово сдержала, хоть и пьяная была, под крыло свое взяла. До выпуска меня никто не трогал. Пусть и приходилось отрабатывать эту привилегию. То в кладовой, то на кухне за плитой вечером, то в беседке на улице.
– И ты терпел?
– А куда деваться, – пожал плечами маленький человек. – Детдом – это не школа. Это в разы хуже, особенно, если ты слаб. Вот и приходилось через собственную гордость и отвращение переступать.
– И что, пизда эта до сих пор там работает? А то мы б к ней наведались. Показали бы, что бывает, когда карликов ебешь…
– Нет ее уже. Через полтора года после выпуска белку поймала и в окно шагнула, – тихо ответил Сергей.
– Синька – чмо, – резюмировала Настя.
– И за это надо выпить, – кивнул Сережа, поднимая банку пива.
Слушая чужие откровенные истории, я невольно задалась вопросом. Как они так легко и непринужденно об этом рассказывают? А потом поняла, что эти люди и правда семья. Не без уродов, не без калек, но все же семья. За язвительностью Насти отчетливо виднелась тревога и гнев, когда Сережа рассказывал свою историю. Марк понимающе и без улыбок слушал рассказ Вени-Кукурузы, который сталкивался с домогательствами одного больного на голову соседа. А потом все вместе смеялись над похождениями Олега в женском общежитии и его неудачном побеге от вахтерши, которая фактически вышвырнула любвеобильного пацана в окно со второго этажа. И понимающе кивали, когда Тоня рассказывала о своем выпускном, где тоже случилось много чего странного.
Здесь никто никого не осуждал, а если и подъебывал, то беззлобно, веселья ради. Как подъебывают обычно родные люди. И та же Настя, без тени стеснения подтрунивавшая над Сережкой, обнимала и утешала маленького человека, пока никто не видит. А тот улыбался и жмурился, как довольный кот, что Настю только веселило. В этот вечер на лесной полянке не было коллег. Только свои. Родные.
– Так, родные, – громко произнес Сема, когда Катерина Львовна закончила рассказывать о своих подростковых похождениях и в игре был объявлен перерыв. – Давайте поднимем бокалы, бутылки и банки с пивом.
– Хуясе, – почти искренне восхитилась Настя. – Тост! Сема! Тост!
– Мне, пожалуйста, средней прожарки. Не люблю горелый хлеб, – буркнул Марк, заставив меня рассмеяться.
– Прожарят тебя попозже. Как упьются дешманской сивухой, – фыркнула Настя. – А ну, едала завалили! Дайте большому боссу договорить!
– Спасибо, Настенька, – улыбнулся Сема. – Можно было бы поделикатнее, но и так сойдет. Итак… Я специально ждал нашего мини-выезда, чтобы сообщить всем очень важные новости.
– Ох, ебатеньки! – перебила его Настя. В глазах безумной сценаристки плескался хмель, а язык уже начал заплетаться. – Неужели премией порадует, а?
– Тихо ты, егоза, – осадил ее улыбающийся Сережа. Настя показала ему язык и сделала внушительный глоток вина, которому отдавала предпочтение среди всех прочих алкогольных напитков.
– Наша студия прошла большой путь. От любительских роликов до вполне профессиональных фильмов, которые не стыдно показывать на специализированных фестивалях. К сожалению, это, конечно, невозможно, но не отметить наш рост я не могу, – Сема и бровью не повел, что его перебили. – И этот рост продолжается. Благодаря нашей прекрасной Анжелике в следующем году мы выходим на еще один рынок, где заказы будут в разы интереснее и, что немаловажно, дороже.
– Заебись, – вставила Настя, которая попросту не могла молчать и всюду вставляла свое мнение. – Полетим в космос. Ебать инопланетян…
– Нет, Настенька, космос нам пока не грозит, – улыбнулся Сема. – Но всему свое время. Остались последние штрихи и очень скоро все всем будет известно. К тому же пришла пора покинуть наше уютное помещение в доме культуры. На следующей неделе мы переезжаем, родные.
– О, как, – тихо ответил Марк. – Интересно, куда.
– Анжелика, твой выход, – поклонился Сема.
– Я в пафосные речи не умею, – ответила Лика, поднимаясь со стульчика, на котором сидела. – Поэтому скажу просто. Мы нашли новое помещение, в центре города, с пропускной системой и охраной на входе.
– Да, ладно! – картинно удивилась Настя. – Скажи еще, что там окна будут! Настоящие, блядь, окна.
– Будут, будут, – Лика сарказм не выкупила. То ли была пьяна, то ли попросту не заметила. – Помещение большое, с комфортным ремонтом, гримеркой, гардеробом, комнатой отдыха… Так, увлеклась. В общем, под наши нужды отведен весь третий этаж. Места хватит всем.
– Больше никаких подвалов и стертых ступеней, на которых ноги сломать можно, – добавил Сема. – У такой амбициозной студии и помещение должно быть соответствующим. К тому же мы расширяем сферу деятельности. Об этом тоже расскажу попозже, как будут улажены все нюансы.
– Кабаре откроет, – заметила Настя. – Бля буду, кабаре.
– Тише, солнце, – я погладила Настю по спине. Та в ответ лукаво улыбнулась и, покачнувшись, завалилась мне на плечо.
– Хорошая ты, Женька, – зевнула она. – Была б ты пацаном, я б тебя завалила…
– Ты сколько вина-то выпила? – поинтересовался Марк, за нами наблюдавший.
– Бутылку, две… Хуй его знает, Маркусик.
– Маркусик? – рассмеялся тот и виновато кивнул, когда Сема на него уставился. – Прости, Сем. Продолжайте.
– Да это, собственно, все новости. Понимаю, что скудные, – Сема развел руками, – но в ближайшем будущем обязательно раскрою все детали.
– Все творческие люди суеверны, – пояснила Роза. – Сема не исключение.
– Это да, – пьяно прогудел Олег. – Мне кошка черная раз дорогу перебежала, так я ногу сломал. А когда из больнички с гипсом шел, снова ее увидел… хотел пнуть заразу, да по бордюру дал и вторую… ик, сломал.
– Потому что неча животных лупить, – вздохнула Настя. – Поделом тебе, Бессмертный. Кошечки тебя никогда не простят. Так, кто принесет необычайно красивой готической даме вина, тот получит поцелуй.
– А готическая дама сама не в состоянии? – ехидно спросила Лада.
– Не, красотуля. Если сама пойду, то заплутаю и лешего выебу, – хохотнула Настя.
– Тебе красное? – спросил Сережа, один из немногих, кто еще сохранял ясность сознания.
– Конечно, полумуж. Краснее крови и краснее передавленной резинкой Венькиной кукурузы.
– Сейчас принесу, – улыбнулся маленький человек, отправляясь к припаркованным неподалеку от костра машинам. С ним увязался и Марк, которому все наперебой начали кричать в спину заказы. А я, улыбаясь, протянула руки к костру, чтобы сполна насладиться теплом. В углях с краю уже поспевала печеная картошка, до меня доносился ее вкусный запах. Но все это отошло на второй план, потому что коллеги начали понемногу меняться под воздействием алкоголя.
Первыми кружок у костра покинули Веня и Катерина Львовна.