Через полчаса у костра остались только мы с Марком и Лада. Остальные разбрелись кто куда. Настя утащила не сильно сопротивляющегося Сережу в свою палатку и очень скоро до нас донеслись ее довольные стоны. Судя по всему Половинкин, как она называла, вовсю развлекался с языкастой сценаристкой. Леше повезло больше всего, потому что к своему спальному месту он отправился в компании сразу двух девушек – Светы и Тони. Бессмертный уснул неподалеку от костра, перебрав с бухлом. Во сне он чмокал губами и порой активно двигал тазом, что без сомнений веселило и меня, и Марка. Не смеялась только Лада. Ее алкоголь изменил по-другому. Не принес расслабления, как остальным. Наоборот, накинул груза на плечи и выдернул из глубин сознания тщательно спрятанные там мысли.
– Ладка, ты чего загрузилась? – улыбнувшись, спросил Марк. Лада в ответ мотнула головой и поджала губы.
– Да, так. По мелочи.
– Не тошнит? – уточнила я. – Может тебе полежать пойти?
– Нет, спасибо, – она выдавила все-таки из себя улыбку и внимательно посмотрела на меня. – Давайте лучше выпьем. Как-никак, самые стойкие остались. Порнозвезды, блядь.
– Грустинка напала, – резюмировал Марк, наливая себе и Ладе виски с колой в стаканчики. Я от коктейля тактично отказалась, взяв в руки банку с выдохшимся пивом.
– Грустинка, печалька… хуй пойми, – зевнула Лада и колко усмехнулась. – Олеже вон заебись. Выдул вискарь и спит. Ебет кого-то во сне, улыбается. У меня с бухлом иначе. Поначалу легкость в голове, а потом тяжесть.
– Тебя Сема расстроил? – спросила я.
– Да, нет, – вздохнула она. – Чего там расстраиваться, если и так все понятно. Новая студия, новые заказы… Чо там по плану? Обезьяна была. Теперь с ослом ебаться? Групповуха из семнадцати мужиков? Чо там этим ебланам в их больные головы придет.
– Ну, никто никого не заставляет. Все ж не рабы тут собрались, – попытался отшутиться Марк, но Лада мрачно на него посмотрела и мотнула головой.
– Рабы… Хорошее слово. Рабы своих демонов. Настька вон о демонах постоянно трещит. Адские иерархи, хуе-мое… Да только демоны и другие есть. Те, что в нас сидят. Они куда опаснее, чем ее выдуманные бабайки из стремных книжек. Это только кажется, что никто никого не заставляет. А раз попробуешь и все. Пропал ты. Ты вот, Марк… Сам же втянулся. Ты себя представляешь где-то, кроме порно? Не-а. Как и я. Как Светка, Тонька, Катя Львовна. Влипли мы в это говно, и самое стремное знаешь, что?
– Что? – спросил Марк, когда Лада, глотнув виски с колой, замолчала.
– Нравится нам это говно. Нравится в нем быть. Оно теплое, оно прибыльное. Вот вроде и противно, а вылезти не можешь. Потому как говно это крепко держит. Как цемент, блядь. Ты вспомни, с чего мы начинали?
– С того же, что и я, – ответила я.
– Ага. Вот, даже Женька сечет, – улыбнулась Лада. Улыбка вышла неживой и грустной. – Сначала легкое, просто письками трешься. Потом обычное. Потом… Веня в костюме обезьяны, анал, двойное проникновение, карлики, блядь… И забавное, ты понимаешь, что это все исключительно хуево, но и отказаться не можешь. Деньги… Хорошие деньги. Они убирают стыд, убирают сомнения. И вот ты лежишь на кровати, пока полоумный Севушка тебя своей кончей заливает. На живот, на голову, в рот… Стоп! Снято! Душ, коньяк, горячий кофе… и по новой. Влипли мы, Марк. По полной. В пизду! Давайте еще выпьем. А потом еще. Пока я окончательно не вырублюсь. Вы уж меня в палатку отнесите. И проследите, чтобы туда Бессмертный не забрался. С него станется и полено выебать. Дегрод, блядь.
– Может, хватит? – осторожно спросила я.
– Не-а, не хватит. Давайте пить, пока не будем в хлам. Потому что сейчас мы обычные люди. Сидим у костра, трещим, едим печеную картошку, а завтра нас снова будут долбить на кровати, на столе, в душе, во сне… Потому что говно это так просто нас не отпустит. Вот вы думаете – пьянь ебаная. Нажралась и несет хуйню. Мол, чо мне мешает свалить-то. Выбор, он у каждого есть, так? А я не могу. Не могу все это бросить. Пыталась, да хуй там плавал. Ну, уйду и что? Продаваном идти работать? Химиком в НИИ по специальности? За копейки, с восьми до пяти? Слишком глубоко увязла. Слишком сильно изменилась.
– Лад… – попытался вставить слово Марк, но я положила руку ему на колено и мотнула головой.
– Пусть выговорится, – тихо ответила я. – Ей это надо.
– Надо, – кивнула Лада. – Когда долго в себе это держишь, крыша поехать может. Но я вас не держу. Можете идти. Спать, ебаться… чо хотите, то и делайте. А я выпью еще и спать пойду.
– Да вот еще, – фыркнул Марк. – Исповедником я еще не был, так что… ни в чем себе не отказывай.
– Исповедник, – рассмеялась Лада. – Исповедник бы охуел, расскажи я ему свою историю. Всю, блядь, от начала до конца. Да и вам это нахуй не надо. Пьяные бредни еще слушать. Но вы слушаете… нахуя, непонятно.
– Потому что нам не похуй, – ответила я. Лада неожиданно подалась вперед и обняла меня. Крепко, неловко.
– Хорошая ты, – прошептала она, пытаясь сфокусировать взгляд на наших лицах. – Ну, выпьем за то, что хоть кому-то на меня не похуй.
– Выпьем, – кивнула я, открывая новую банку пива. Олег застонал во сне, услышав «чпок», и вновь принялся двигать тазом, но нам это показалось настолько смешным, что мы, переглянувшись, заржали так, что из палатки выскочил испуганный Сема с торчащим удом между ног. Но увидев,