– Какой молодец.
– Не могу понять, сарказм это или нет, – сказала я.
– Не сарказм, – ответил Уит. Как и следовало ожидать.
– Лжец.
– Я не устаю повторять вам, Оливера. Не верьте ничему из того, что я говорю. – Затем Уит отвел взгляд. Я продолжила свою работу, скосив глаза на одну из колонн в попытке разглядеть иероглифы, но барельефы были слишком далеко. Тогда я встала и протянула Уиту свой альбом для рисования, стараясь не смазать краску. Отряхнулась и, нахмурившись, подошла поближе к изображениям, вырезанным в камне. Там были сотни незнакомых мне символов, скульптуры людей в разной одежде.
– Оливера.
– М-м-м?
– Не могли бы вы, пожалуйста, подойти?
– Через минуту.
– Сейчас.
Что ж, теперь я не подойду и через десять минут.
– Я занята, Уит.
– Это уже второй раз, – сказал он. Встал и подошел ко мне, держа альбом открытым. Уит словно собирался с духом, как будто готовился к чему-то, чего не хотел слышать.
– Ты считаешь, сколько раз я обратилась к тебе по имени?
– Я обращаю на это внимание, потому что не давал вам разрешения обращаться ко мне так неофициально.
Я окинула взглядом расстегнутый ворот его мятой незаправленной рубашки и растрепанные ветром волосы.
– Ты ведь не серьезно.
– Вы же говорили, что я всегда веду себя несерьезно.
– Значит, ты все же прислушиваешься ко мне. Я не знала, насколько это связано с тем, что мой дядя платит тебе. Я вижу, как ты на меня смотришь.
– Я смотрю на многих хорошеньких леди, Оливера. Не придавайте этому значения, – сказал Уит, но слова прозвучали сурово, без привычной дразнящей нотки.
– Ты, безусловно, достаточно меня предупредил.
Его голубые глаза сузились.
– Мне не нравится ваш тон. На что вы намекаете?
– Больно много он протестует, как мне кажется.
– Черт возьми, – сказал Уит. – Опять Шекспир [40].
– Зачем ты меня звал, Уит?
Его подбородок дрогнул.
– Я хочу, чтобы вы объяснили это. – Уит указал на рисунок в моем альбоме для рисования.
Рисунок ворот.
Я скрестила руки.
– Это ворота храма.
– Правильно. – Уит прищурился. – Где вы их видели?
Я небрежно махнула рукой.
– Кажется, в туристической брошюре. Не помню точно.
Морщинки вокруг рта Уита углубились. В лучах заходящего солнца черты его лица казались размытыми. Волосы отливали медью в уютном полумраке.
– И все же.
– Правда, не помню. – Я невероятно гордилась своим беспечным тоном. – Если ты не заметил, в моем альбоме для рисования полно таких иллюстраций. Мне следовало бы делать более подробные заметки, но я забываю. Откуда такой внезапный интерес к воротам?
– Не часто видишь подобное.
Его тщательно сформулированный ответ не ускользнул от моего внимания.
– Но ты их видел. Где-то.
– Я этого не говорил.
– Точно видел, – возразила я.
– Что ж, мне вас не переубедить, – отрезал Уит. – Инес, это важно. Скажите мне, где вы видели именно эти ворота.
– Только если ты объяснишь мне их значение.
Уит стиснул зубы.
– Я не могу.
– Потому что мой дядя не хотел бы этого.
– Вы так думаете? – спросил он, и его темные брови поползли на лоб. – Смело.
Мы уставились друг на друга, и между нами словно выросла стена. Я поняла, что наткнулась на что-то. Но не понимала, что на самом деле чувствовал Уит по этому поводу. Хотел ли он, чтобы я раскусила дядю.
И тут меня осенило.
– Поняла, – тихо сказала я. – Ты не станешь открыто идти против приказов моего дяди.
– Вам никогда не приходило в голову, что он хотел бы защитить ваши чувства? Возможно, подробности вас расстроят. – Уит запустил руки в свои непослушные волосы, явно не зная, что сказать. – Суть одна и та же, Оливера. Ваших родителей больше нет, и ничто из того, что вы узнаете, этого не изменит.
– Значит, врата как-то связаны с моими родителями. – Я стиснула зубы от досады. Раздражение медленно росло во мне, по кирпичику за раз. Я понимала, что Уит должен выполнять свою работу, но прямо сейчас он мешал добраться до ответов, которые я отчаянно хотела получить – нет, ответов, в которых я нуждалась. Ответов о моей семье, информации о том, что с ними случилось.
Как они погибли.
– Ты всегда так хорошо выполняешь приказы? – с горечью спросила я.
Уит отстранился от меня. В его голубых глазах вспыхнул гнев, которого я никогда не видела.
– На самом деле нет.
– Мне очень трудно в это поверить.
– Вы ничего обо мне не знаете. Я сделал все необходимое для этого.
– Мне известно достаточно, – возразила я.
– Послушай, глупая девчонка…
– Всего тридцать секунд назад ты назвал меня умной.
– Вы меня не знаете, – в ярости повторил Уит, повысив голос, чтобы перекричать меня. – Вы не знаете, что я сделал. Однажды вы спросили, служил ли я в британской армии. Не служил. – Он подался вперед, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего. – Хотите знать почему?
Я упрямо молчала.
– Меня уволили с позором, – произнес Уит холодным голосом, который я не узнала. Я видела его раздраженным и нетерпеливым, разъяренным и отчужденным. Но никогда еще его голос не звучал так холодно и отстраненно. Ни разу. – Вы ведь знаете дорогу обратно к лагерю, не так ли?
– Уит…
– Мистер Хейз, если вы не возражаете, – сказал он с прежней резкостью. – Давайте соблюдать надлежащий этикет.
– Если вы действительно этого хотите.
– Хочу.
– Хорошо.
– Хорошо, – заявил он.
– Кстати, – сказала я, вздернув подбородок. – Мы сравняли счет.
Уит напрягся.
– Вы дважды назвали меня по имени.
– Это не равняет нас. Это делает нас идиотами! – крикнул Уит. Он сжал переносицу и глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Его следующие слова прозвучали сдержанно. – Что ж, этого больше не повторится, обещаю. – Он раздраженно зашагал прочь, выпрямив спину.
Я прижала пальцы к вискам, пытаясь распутать узелки у себя в голове. Но теперь все казалось бессмысленным.
Как врата были связаны со смертью моих родителей?
Уит
Господи, где моя фляжка?! Я хотел забыть этот разговор.
Глупая девчонка ничего не знала обо мне.
Я устал от ее предположений. Устал от обиды, которая появлялась в ее глазах всякий раз, когда мой голос становился резким. Какое, к черту, мне до этого дело? Я быстро шел, желая оказаться как можно дальше от нее. Пусть Рикардо занимается ею до конца дня. Я подписался на многое, когда он предложил мне эту работу. Я должен был защищать его интересы. Подвергать свою жизнь риску, само собой. Я работал допоздна, проводил