На что я не подписывался, так это на его племянницу.
Я начинал ненавидеть то, что она видела меня насквозь. Служба в армии подорвала мою веру в человечество, но дала возможность защитить себя. Я научился скрывать свои эмоции, никогда не позволять себе что-то чувствовать. Перестал заводить друзей, когда начал их терять. Своими собственными глазами я видел ужас, который люди творили на земле. Я помнил больше, чем хотел, помнил и долгие последующие дни, минуты, наполненные запахом виски, помнил кровавые кулаки и туманные ночи. Пока Рикардо не нашел меня в каирском переулке, избитого, в синяках после очередной бессмысленной драки в баре, с оружием, которое мне не принадлежало, в руках.
– Тебе следовало бы найти лучшее применение своим мышцам, – заявил он. Рикардо привел меня в порядок, пока у меня в голове не прояснилось достаточно, чтобы понять: есть другой выход. Я оставался трезвым и со временем прошел проверку Рикардо, став частью его команды.
Я не хотел испортить остаток своих дней в Египте.
Если я не найду то, что искал, придется уехать – раньше, чем мне хотелось бы. Забавно, что моя судьба свелась к одному листу бумаги.
Я нашел Рикардо в штабе. Он склонился над картой, его указательный палец давил на нее так, как будто хотел стереть все несовершенства. Услышав мои шаги, он поднял голову. Я не пытался вести себя тихо. Разочарование все еще бурлило во мне.
– Почему ты не с Инес?
– Мне понадобился перерыв, – пробормотал я.
На лица Рикардо мелькнуло сочувствие.
– Понятно.
Он неправильно понял, но я не стал его поправлять. Рикардо все равно бы не понял, что я на самом деле имел в виду.
– Я знаю, почему Бэзил Стерлинг охотится за Клеопатрой.
Рикардо медленно выпрямился, и его плечи напряглись, словно он готовился к худшему.
– Почему? – процедил он. – Ради славы? Денег?
Я кивнул.
– Да, но это еще не все.
– Mierda, – прорычал Рикардо. – Что, черт возьми, ему еще от нее нужно?
Я скривил губы, едва ли желая произносить эти слова.
– Ему нужно ее тело – мумия. Он уверен, что оно обладает магическими свойствами. Говорят, что Клеопатра прекрасно владела магией, – напомнил я ему. – У нас нет конкретных доказательств, но это предположение, основанное на письменных источниках.
Рикардо побледнел.
– И что?
Я вздохнул.
– Он собирается разрезать тело на части и измельчить в порошок. Считается, что магия исцеляет от любой болезни. – Я сделал паузу. – Ходят слухи, что Стерлинг болен чахоткой.
Рикардо закрыл глаза.
– Черт.
– Что вы собираетесь делать?
Его глаза открылись, пронзительно сверкнув.
– Сначала мы найдем ее, а потом сделаем все, чтобы ее никогда не нашел он.
CAPÍTULO VEINTE
Глава 20
Вздохнув, я снова села и рисовала до тех пор, пока у меня не заболела спина и не свело пальцы. Пока луна не поднялась высоко над головой, отбрасывая серебристый свет через прямоугольное отверстие в потолке. Наконец закончив, я встала, разминая затекшие ноги. Мне очень хотелось обыскать комнату дяди, но было бы глупо пытаться сделать это в первый же день в лагере. Нужно было действовать с умом, когда Уита нет поблизости.
В последний раз проверив, что все вещи при мне, я прошла мимо двух пилонов в большой внутренний двор. Вокруг никого не было, тишину нарушало только тихое журчание Нила, протекающего по обе стороны маленького острова. Песнь реки составила мне компанию на обратном пути в лагерь.
Проходя мимо Киоска Траяна, я почувствовала странное покалывание в пальцах. Такое же, как и раньше. Это чувство усиливалось по мере моего приближения к огромному сооружению. Я была одна, миллионы мерцающих звезд направляли каждый мой шаг. Это место казалось древним и бессмертным. Магия пульсировала в моей крови. Я сделала шаг, еще один, пока не приблизилась к Ложу фараона. Мои пальцы коснулись известняка.
Я почувствовала привкус роз во рту.
Воспоминания нахлынули со всех сторон, становясь все четче в моем сознании. Клеопатра, облаченная в экстравагантный наряд, плыла по ярко-синей реке на барже с позолоченной кормой и огромными пурпурными парусами. В руках у нее было письмо. Марк Антоний требовал отчета в ее недостойном поведении. Она впервые встречалась с великим полководцем – расстроенная, нервная и раздраженная.
Дрожь пробежала по моей коже, когда ее чувства проникли в мое тело.
Я отстранилась, резко выдохнув. Магия бурлила в моей крови, проникала в каждый уголок тела и отдавалась в ушах. Я никогда не слышала ее так громко, никогда не ощущала так явно. Торжествующий рев загремел в моих ушах. Как магия смогла притянуть меня сюда так быстро? И самое главное – зачем? Я отбрасывала одну идею за другой. Клеопатра явно сотворила заклинание, чтобы сохранить свои воспоминания. На вкус оно было резким и сладким, как розы, и действие магии закрепилось на золотом кольце. Как только я прикоснулась к кольцу, магия передалась мне, как всегда происходило в подобных случаях. Остатки магии во мне узнали магию в Киоске Траяна. Или магию на всем этом острове? Как будто Клеопатра оставила свой след, след женщины, жившей более двух тысяч лет назад. Я чувствовала ее присутствие и ее эмоции. Она была обольстительной и неземной, умела провоцировать, умела вести за собой.
История также запомнила ее как женщину, сведущую в оккультизме.
Я отошла от платформы, чувствуя, как бешено колотится сердце у меня в груди. Образ померк, и я снова могла дышать. Мне захотелось вбежать внутрь, но я сдержалась. За моей спиной опускающуюся ночь наполняли звуки лагеря, обитатели которого собрались на ужин: тихие разговоры, потрескивание огня и приглушенный смех.
– Инес? – позвал Tío Рикардо.
Мои ноги отказывались двигаться. Киоск Траяна казался огромным, выделялся темным силуэтом на фоне залитого лунным светом неба. По какой-то причине прикосновение к камню напомнило мне об отце. Он стоял здесь, как и я. Его тронула та же магия. Картина в моем сознании была запутанной, но я начинала понимать связь.
Смерть моих родителей.
Mamá, которая боялась за свою жизнь.
Гробница Клеопатры.
Papá и золотое кольцо, тронутое той же магией, которая тянулась к моей коже.
– Инес! – Нотка нетерпения в голосе дяди вызвала нервную дрожь где-то глубоко в моем животе.
Я неохотно отвернулась и пошла по песку между древними зданиями и нашим лагерем. Воздух стал прохладным, и я поежилась от ночного ветерка. Мой дядя стоял, и его фигуру освещало пламя костра, горевшего у него за спиной. Выпрямившись, он пристально наблюдал