Лана улыбнулась и послушно кивнула, нежась в его объятиях. Пальцы сотника медленно и осторожно поглаживали её тело. Постепенно девушка осмелела сама, ощупала его грудь через рубаху — широкую и могучую, способную закрыть от целого мира. Где-то вдали низко и бесконечно тоскливо завыл какой-то зверь, порождение Дикой Чащи, но паре влюблённых не было до него дела. Руки блондинки опускались всё ниже и ниже, пока не дотронулись до самого важного. Лана нахмурилась, немного поёрзала ладонью, ощупывая этот предмет, а затем недоумённо спросила:
— Айр, ты зачем в штанах дубину таскаешь?
— Какую дубину? Как его только уже не называли… Я же не виноват, что он такой вымахал! — тоскливо вздохнул парень. Примерно такой реакции он и ожидал.
— А как еще называли? Разящим бастардом? Ужасающим клинком бога грома? Я не побоюсь ему бросить вызов! Ой… — прежде чем веселящаяся возлюбленная сделала ситуацию ещё более неловкой, он её снова прижал к себе и поцеловал, а затем, вскинув на руки, понёс в сторону их кровати.
Когда девушка распростёрлась перед ним на одеяле — нагая и беззащитная, а потому безумно притягательная — Айр, с трудом сохраняя контроль, принялся покрывать её уста поцелуями. Нежно и мягко, позволяя ей привыкнуть к движениям его пальцев, ласкающих тело, спускаясь всё ниже. Им было некуда торопиться — впереди была целая ночь и вся оставшаяся жизнь. Одна на двоих.
Лана изгибалась под ним и в перерывах между поцелуями тихо стонала. Её губы уже горели от сладости его уст, когда Айр перешёл с них на шею, постепенно спускаясь ниже. Блондинка широко раздвинула ноги, выгнув поясницу, между ними у неё всё горело, а когда, понявший намёк, сотник поднёс свои пальцы и погладил — звонко хлюпнуло. Ласково и довольно умело он медленно вошёл в неё своим средним пальцем, и девушку вновь накрыло волнами наслаждения.
Распалившийся парень наконец достиг своими губами её груди и добавил ей ещё удовольствия, ухватив губами за сосок и немного потянув на себя, одновременно входя в лоно любимой указательным. Он с трудом сохранял разум, но старался ей не навредить. Лану встряхнуло от новизны ощущений — неги, наполненности и безопасности. Почувствовав его внутри и подавшись вперёд, она насадилась сама, позволив ему войти глубже, вздрогнула всем телом от резкой боли. Они замерли, и Айр, приподняв лицо, осмотрел девушку. По его пальцам меж её ног медленно стекала струйка крови. Лана с веселой нежностью улыбнулась ему.
— Ну, это всё равно рано или поздно бы случилось. А пальцами… Ну, для начала это лучше, чем твоей дубиной.
— Ты… Ты уверена? Что хотела это сделать именно со мной в первый раз? — хрипло прошептал Айр, не в силах поверить в происходящее.
Его инстинкты уже намного опережали сознание, которое стало мягким как сыр и таким же податливым. Воистину, для него любые угрозы и искушения Тени не стояли рядом по напряжению в сравнении с желанием обладать этой женщиной. Аметистовое сияние её глаз было невозможно спутать с тем, что ему открылось в кошмаре. Они были схожи, но разные абсолютно. Подавшись вперёд, Лана привстала и ласково потёрлась щекой о его плечо и ответила:
— Глупый вопрос. И в первый, и в любой из последующих. Я люблю тебя. Теперь я твоя, так что ни о чём не жалею. Но прежде чем мы перейдём к самому важному, нам стоит пару дней потренироваться… А то я боюсь, что по швам разойдусь, — нежно ответила девушка.
— А ещё выспаться. Я так устал, что рискую отключиться прямо на тебе.
— Вот как?! Значит, я тебя усыпляю? — игриво возмутилась девушка.
— В хорошем смысле. Мне очень уютно, когда ты рядом.
***
Проснулась Лана уже ближе к полудню и счастливо улыбнулась солнечным зайчикам. Высоко стоящее светило бросало сквозь узкую бойницу весёлые блики по потолку. Осторожно пошевелившись, она повернулась к спящему рядом возлюбленному. Он лежал на спине, раскинув руки, а его мощная грудь мерно вздымалась. Лицо, свободное от тревог, разгладилось, и Лана поразилась, насколько мирно и счастливо он сейчас выглядит. Судя по всему, ему снилось что-то приятное — он шевелил губами, будто что-то целовал. Или облизывал.
Накатили воспоминания о прошлом вечере, и Лана покраснела. Ей самой не верилось, какой развратной и распущенной она была. А хуже было то, что она была