Сегодня мне решительно фартит — на беду «седого» судья проследила за моим взглядом и обернулась.
— Это ты кого пальцем манишь? — гаркнула заслуженная работница правосудия: — Ну ка, все идите сюда. Все я сказала. Извините, граждане, мне тут надо дать разъяснение по предвидящему процессу.
Последней фразой успокоив собравшихся граждан, судья, глядела на троицу, медленно приближающихся оперов РУБОПа, как удав Каа на бандерлогов.
Я не стал ждать начала, тем более, окончания политинформации о необходимости уважения судебных решений, технично сместился за спины оперативников, после чего, не попрощавшись, бросился в выходу, повторяя свой давешний рекорд по бегу на короткие дистанции.
Следователь прокуратуры, ждущий моего триумфального возвращения в заботливые руки государства, стоя у черной «бэхи» самого бандитского вида, растерянно проводил меня взглядом, но попыток догнать убегающего подозреваемого (я уже запутался в своем нынешнем правовом статусе, но точно, не «задержанный»), но вспомнив, что следователи, с помощью боевых приёмов борьбы, задерживают преступников только в кино, от резких движений воздержался.
Не имея ни денег, ни документов, я, спасаясь от кондукторов, пересек весь город на автобусах и троллейбусах, после чего достал из тайника ключ от садового домика (спасибо тебе, Князь, пусть земля будет тебе стекловатой), и наконец, закрыв дверь на засов, устало повалился на продавленный диван. Это укрытие в черте города я считал совершенно надежным. Никто из посторонних не знал о том, что я оформил права на этот участок, о приближении посторонних загодя предупреждал лай соседских шавок, а уйти от преследователей здесь можно было в любую сторону, учитывая примыкающие к участку топкие берега речки Оружейки. А еще у меня здесь были деньги, дубликаты всех ключей, в том числе и от машин, не сданное в отдел кадров служебное удостоверение и даже оружие.
Машина, слегка запыленная, так и стояла за углом от входа в областное БТИ, двигатель радостно взревел, после чего перешел на холостые обороты, а я задумался, куда поехать в первую очередь.
— Доброго дня вам, уголовный розыск беспокоит, капитан Громов. Подскажите, где сейчас доктора Ирину Кросовскую можно перехватить, нам надо ее опросить по одному трупу…
Диспетчер службы «Скорой медицинской помощи» ожидаемо отказала: — Молодой человек, мы таких справок по телефону не даём…
Пришлось включать «обаяшку»:
— Милая девушка…
Дама на той стороне провода сдавленно фыркнула.
— Ну вы вынуждаете меня ехать к вам, на улицу Зарезанного Наркома, торчать у вас, требовать, чтобы вы вызвали бригаду доктора Кросовской на базу, а я ведь привезу бумагу, что вы будете обязаны вызвать бригаду срочно. Вот оно вам надо? А так с меня шоколадка… Вы кто? «Четвертая» вы сказали? Вот через доктора Кросовскую шоколадку и передам…
— Да все вы обещаете, и никогда не выполняете…
— Вот, век свободы не видать, после разговора с вами дойду до киоска и сразу куплю.
— Только мне с орешками…- скромно высказала свои пристрастия «четвертая»: — Бригада Кросовской будет через десять минут на «Доме под строкой», третий подъезд. Устроит вас, потому что дальше их маршрут я сказать не смогу?
— Более чем, огромное спасибо. — я повесил трубку, разрывая связь с телефонным аппаратом, который не писал разговоры и поспешил к киоску — обещания, касающиеся свободы, стали для меня актуальными.
Машину «скорой помощи» я застал еще «в адресе». Кивнув знакомому водителю — Семену Михайловичу, спросил, в какую квартиру поднялись врачи, после чего поднялся в подъезд, и замер на лестничной площадке.
Дверь на площадку распахнулась, из глубины квартиры выдвинулись три женские фигуры. Доктор Кросовская вела под руку, ритмично стонущую, бабулю в линялом халате и расстегнутых войлочных ботах, а незнакомая девчонка в синей форме тащила металлический кейс с ободранным крестом на крышке.
Процессия прошла мимо меня, Ирина равнодушно мазнула взглядом, сделала два шага, после чего оперла бабулю о массивные перила и резко развернулась.
— Ты⁈
Вместо жаркого поцелуя, подскочившая ко мне девушка, отвесила обжигающую и ослепительную пощечину, а рука, как оказалось, у врача Красовской тяжелая.
— Ты где был?
— Но я же предупреждал, что меня могут…- я осекся, так как бабулька перестала стонать и пыталась, не отпуская перил, развернуться в нашу сторону, а фельдшерица, бросив чемодан, просто пялилась на нас.
— Людмила Алексеевна, примите больную и аккуратно спускайте ее к машине…- голос доктора был настолько обжигающим, что меня передернуло.
— Но у меня же чемодан!
— Чемодан можете оставить, я вас скоро догоню…- голосом, не оставляющим иного толкования, отрезала Ира.
Две женские фигуры, в унисон вздохнув, сцепились и принялись медленно и печально спускаться по лестнице, причем больная больше не стонала.
— Я же предупреждал, что меня могут посадить…- зашептал я.
— Но сообщить то ты мог?
— Каким образом? У нас не Америка, в камере телефонов –автоматов нет.
— Мог бы что-то придумать…
— Я и придумал — меня освободили, вопреки всему. Раньше извини, не получилось, мои враги надеялись, что я выйду лет через пятнадцать…
Ира охнула, прижав ладонь к губам, после чего обняла меня, так же сильно, как била минуту назад.
— Так все кончилось?
— Честно говоря — нет, но я тебе обещаю, что больше я им не попадусь…
— Ты же сказал, что тебя освободили?
— Ну да, районный суд вынес определение, что задерживать меня и держать в тюрьме нет оснований, но ты же знаешь нашу систему — если на человека можно повесить несколько убийств, то, для того, чтобы его посадить в камеру, все средства хороши. Меня пытались скрутить за порогом судебного кабинета, но я выкрутился… Придумали бы какую-то ерунду, типа писал на памятник Ленину или матерился в храме.
— Ты что, кого-то убил? — доктор сумела вычленить главное.
— Ира, ни один хороший человек от моей руки не пострадал…
Девушка молчала, пристально глядя мне в глаза, пока внизу не хлопнула дверь подъезда.
— Мне пора. Что дальше будешь делать?
— Поеду домой, приготовлю ужин, если зайдешь вечером, или завтрак, если придешь утром…
— Боюсь, дома нет ничего, кроме еды для собак. Пока тебя не было, я не готовила, ничего не лезло…
— Значит заеду в магазин за продуктами. Не переживай, все будет хорошо, больше я не попадусь.
На улицу мы вышли чинно, под ручку, я нес металлический врачебный чемодан. Довел