Два дня спустя узников конвоировали в Джераче, где Ксарава принялся лютовать вовсю, намереваясь за месяц завершить процесс. В начале октября туда привели новую партию пойманных повстанцев: Дионисио Понцио – схвачен неподалеку от родных мест, в Монополи; Тодеско – схвачен в Нардо; Маурицио ди Ринальди и Витале хотели в Бриндизи сесть на марсельский корабль с намерением добраться до Венеции, но промедлили из-за бури и были взяты отрядом Морано по «наводке» подвергнутого немедленной пытке Тодеско; по одной из версий, подозрительных пассажиров, все же успевших подняться на борт, скрутил сам капитан со своими людьми.
Между тем церковники Марчианизе и Корнелио начали оплетать Кампанеллу свидетельствами о его ереси. Со стороны врагов фра Томмазо это были фра Корнелио (ранее уже было отмечено, что невозможно определить, был ли это помощник Марчианизе или тезка, Шеллер-Михайлов склоняется к первому мнению, описывая, как Корнелио вдохновенно давал показания, именуя себя при этом «членом визитации», «секретарем», «доктором обоих прав» и т. п.) и два представителя клана Полистены. Марчианизе и Корнелио взялись за епископа Катандзаро Солданьеро – выследив его в сорианском монастыре, где тот скрывался, они окружили обитель испанскими солдатами, требуя показаний против Кампанеллы и открыто угрожая в противном случае отправить его прямо на виселицу за покрывательство фуорушити и участие в заговоре Кампанеллы. Епископ ограничился своего рода полупредательством, подтвердив выдвинутые против фра Томмазо обвинения в богохульстве, но оговорившись, что слышал это не от него самого, а в передаче других людей. Что касается Дионисио, епископ с чистой совестью подтвердил все его богохульные речи, но нас прежде всего интересует, конечно, Кампанелла.
Пиццони показал, что Кампанелла «считал себя избранным от Бога на проповедывание истины и искоренение церковных злоупотреблений, что таинства были учреждены по государственным соображениям, что пение при богослужении было только праздной потехой» [216]. Такой половинчатый поклеп следователей не удовлетворил, и Пиццони добавил все то, чего от него ожидали: усугубил показания насчет отрицания таинств, девства Богоматери, Троицы, чудес, ада и рая, власти и святости папы и т. п., причем заверил, что все это «слышал он из уст самого Кампанеллы, частью в Огило, частью в Пиццони. Фра Дионисио еще ранее говорил ему то же и рассказывал о богохульной выходке с жертвенным хлебом, и он, Пиццони, подозревал, что богохульником этим был не кто иной, как Кампанелла» [217]. Также Пиццони подтвердил сношения Кампанеллы с османом Муратом – со слов Дионисио, – вовлечение в заговор калабрийской знати, заявил о поддержке Венеции, плане убить губернатора и провозгласить республику. Лауриана сказал практически то же самое, добавив, что Кампанелла утверждал, что Бога нет, а под его именем следует разуметь Природу, заявлял, будто может, как Христос, творить чудеса и т. п. При этом примечательно, что, показав на Кампанеллу и Понцио, Лауриана обвинил в том же самом и Пиццони, про себя же сказал, что был просто поваром.
Петроло на допросе изложил примерно то же, что и Пиццони, с той лишь разницей, что напрямую заявил, что слышал все от Кампанеллы. Пиццони хотя бы еще на Дионисио сослался: «Еще он говорил, что чудеса Христовы не были истинными, как и не истинно написанное о Христе, что его смерти сопутствовало солнечное затмение, явившееся чудом и наблюдавшееся во всем мире, – на деле оно было естественной природы и наблюдалось на ограниченной территории. Еще он говорил, что чудеса Христовы не были истинными, но рассказанными его же апостолами, а когда я сказал, что невозможно отрицать, что чудо с Лазарем было чудом, он ответил мне, что Лазарь, будучи другом Христа, притворился мертвым и точно так же разыграл свое воскрешение на глазах у друзей Христа, которые потом это чудо описали. Еще он говорил, что он намерен и может совершить чудеса и что он их совершит, когда начнет проповедовать свое учение, чтобы подкрепить его» [218].
Еще бывшие сотоварищи решили взвалить всю вину на арестованного ранее Чезаре Пизано, но и свое положение не улучшили, и Кампанелле навредили, и, главное, Пизано сам разговорился. Да еще как… На допросе 29 сентября 1599 года он представил «общее мнение» Дионисио Понцио, Джузеппе Битонто и Джузеппе Ятриноли насчет того, что Кампанелла – «первый человек мира, истинный законодатель и истинный Мессия», а на другом допросе, 19 октября, пересказывая свой разговор с сокамерником Феличе Гальярдо, показал: «Я ему начал говорить о Кампанелле – новом Мессии – и о том, что он хочет дать новый закон, а что тот Христос, которому мы поклоняемся, – ничто и чушь и что Троица, о которой говорят, – ничто, но что есть один Бог, или Дух, который правит всем и приводит в движение небеса; я ему сказал еще, что чудеса Христовы не были истинными, что чудеса, совершенные Христом, описаны его друзьями и родственниками, которые не заслуживают доверия» [219]. Еще Пизано показал о Кампанелле и его взглядах: «Спрошенный, что он говорил о Христе, и пусть во всем говорит правду, ответил: “Отче, я говорил, что Христос был жалким бедняком без гроша в кармане и что у него ничего не было, кроме двенадцати апостолов, босых и оборванных, но что у Мессии Кампанеллы будет больше людей и больше силы, которой не было у Христа, что он сотворит новые и истинные чудеса”… Спрошенный, что он говорил о брате Томмазо Кампанелле… ответил: “Отче, я ему говорил, что Кампанелла – новый Мессия и что он сотворит чудеса, как Христос, и более истинные, и что он будет проповедовать новый закон и свободу, и что у него будет больше последователей, и он завладеет большим числом государств и царств,