— Я слышал об этом, Ваше Величество.
— Любой отец должен проявлять строгость, если чада проявляют непослушание. С колонистами, как с моими детьми, мы должны поступить строго, но быстро. Не затягивать.
— Сейчас, когда сорван контракт с гессенцами…
— Вот! Вот вам еще один пример прямого вмешательства царя в наши дела.
— Но Ганновер…
— Послушайте, Фредерик. Я рожден для счастья или несчастья великой нации… отчего приходится поступаться своими личными интересами. Прежде всего, я англичанин, я рожден в Британии, получил здесь свое образование и этим горжусь. Мы — островной народ и всегда считали, что происходящее за каналом ничтожнее, чем весь мир. Но изменения на континенте слишком глобальны, чтобы мы могли позволить себе и дальше поклоняться ярму предрассудка. Отныне мы начнем готовиться к прямому вмешательству в европейские дела.
— Я немедленно дам указания нашим агентам активизировать свою работу и по мере сил противодействовать планам Петра.
— Этого мало, мой лорд, — король не скрывал удовольствия от покорности премьер-министра и заговорил с ним ласково. — Полагаю нам нужно предпринять следующее…
Договорить он не успел. В кабинет вбежала супруга с выражением ужаса на лице.
— Что случилось, дорогая?
Королева перевела дух и протянула мужу смятое письмо с вензелем курфюршества Ганновер.
— В Варшаве Иосиф Второй от лица всех Габсбургов подписал отречение от престолов Свещенной Римской Империи, короля Германии, эрцгерцогства Австрийского, королевств Богемского и Венгерского, Хорватии и Славонии, Галиции и Лодомерии в пользу русского императора Петра Третьего!
— Это катастрофа! — ахнул лорд Норт.
Он оглянулся на короля. В глазах Георга плескалось неприкрытое безумие.
(1) Кукла с улицы Сен-Оноре — манекен ростом с человека в одной из модных лавок, облаченный в наряд по последней моде, начиная от шляпы и до туфель, по нему сверяли моду все парижане.
Глава 17
Кто я такой?
Нет, понятно, что все меня давно признали чудесно спасшимся царем Петром Федоровичем. Еще есть узкий круг посвященных, которые знают меня как Емельяна Пугачева. Я принял эту версию, ибо она соответствовала школьным учебникам и той легенде, которая сохранялась в моей семье, но чем дальше, тем больше во мне зрело к ней недоверие.
Сколько мне лет? Насколько я помню свой архив, Пугачев на допросе показал, что родился, не то в 1740-м, не то в 1742-м году. Получается, я был в Берлине, когда его захватили во время Семилетней войны, в 18–20 лет. Тогда почему я чувствую себя мужчиной за сорок, у которого тянет поясницу после долгой дороги, в бороде появилась первая седина и зрение почему-то садится?
Я вообще не уверен, что мое настоящее имя Пугачев. Уж больно оно отдает пропагандистским душком. Точно также, как имя Отрепьева, главного вора Руси святой и по совместительству царя Дмитрия, счастливо спасшегося. Пугач и отрепье — горькая парочка русской истории. Кто знает: быть может, грамотные чистильщики преданий старины глубокой так все обставили, поправили и зачернили, что вместо породистого волкодава потомкам подсунули дворнягу, которой место на цепи во дворе? Палкан, Пугач…
Отличное имя, если разобраться, для Императора Священной Римской Империи!
В этом я убедился после посещения Варшавы, до которой добрался на… розвальнях. Вернее на пошевнях, широких санях, запряженных парой лошадей. По зимнику, постоянно меняя на почтовых станциях лошадей и кучеров, буквально долетел до столицы Привислинского генерал-губернаторства за четыре дня, после того как покрестил в Петербурге сына. Рекордов скоростного перемещения не поставил, Николая Палкина не переплюнул, но все равно получилось быстро (1). Влетел в город, отогрелся в бане. После этого принял от Иосифа Австрийского отречение от всех титулов под гарантию личной безопасности. Даже особо убеждать не пришлось — тот видел, что происходит по всей Европе, плюс его сводили поглядеть на местную гильотину. Ей уже головы давно не рубили, но с центральной площади еще не убрали. Так сказать в назидание.
После отречения, помчался дальше уже верхом, да в сопровождении серьезного эскорта — в Польше было неспокойно. В Берлин прибыл через два дня и там меня сходу меня завалили письмами от курфюрстов с просьбой о немедленной встрече…
Странное дело: император Священной Римской империи — должность выборная, Иося мне ее передать не мог. Да вот поди ж ты — вынь да положь князьям-выборщикам Ляпкина-Тяпкина, то бишь меня, бородатого такого и парики на дух не переносящего. Интересно, как они, эти напыщенные царьки, видят нашу встречу и, в целом, судьбу ландграфств, княжеств, графств и всякой мелочи, на которую история раздробила немецкие земли? Меня эти мольбы о встрече, с намеками, что, мол, лучше императора всея Германии не сыскать, скорее развеселили, чем напрягли. А как мне реагировать, когда курфюрст и архиепископ Майнца мне пишет подобную чушь? Мне, схизматику, самозванцу и прочая?
Если письма курфюрстов я не мог читать без смеха, то донесение из Австрии Суворова меня не на шутку напрягло. Он писал мне, что никак не может, как я хотел, присоединиться к моей армии на Эльбе, потому что после победоносного взятия Вены столкнулся с яростным сопротивлением австрийских немцев. Инсбрук, Зальцбург, Шпильбергская крепость в центре Брюнна-Брно, Комарно на границе этнической Венгрии и Словакии и многие другие города, замки, монастыри и цитадели сдаваться не желали. Лоскутная империя хоть и порвалась на кусочки, но титульная нация была готова зубами и когтями цепляться за свое прежнее привилегированное положение. Привыкли, гады, доминировать и жить за чужой счет. В общем, мой новый генерал-фельдмаршал был крепко занят, и мне придется самому решать вопрос с французами. И это наводило на определенные мысли.
Похоже, поступить с центральной, западной и южной Европой также, как и со Скандинавией, Пруссией и Польшей не получится. Распилить на куски, включить в состав России губерниями или более крупными единицами? И получить взрыв патриотизма во Франции, герилью в Испании или крестьянское восстание под руководством попов в Италии? А что делать с гессенской республикой, с союзником? И с будущими парламентскими образованиями, возникшими на руинах старого порядка, исчерпавшего себя политически, социально и экономически? Тут нужен какой-то нетривиальный ход. Может, откатить назад с революционными идеями, как я уже расстался с иллюзиями насчет Панславизма? Например, пока ограничить власть курфюрстов местными конституциями, отказавшись от своих имперских амбиций. Много я науправляю из Москвы на берегах Рейна, Сены или Тибра? Выборный парламент и правительство в будущих европейских государствах, я как гарант нового