Откуда они вообще здесь взялись⁈ В самом сердце мирной столицы!
Борис чувствовал, что Елена пыталась при помощи модифицированной печати Камнепада обрушить стены домов, но у неё ничего не получалось и печать, то и дело, ломалась, попутно забирая один луч за другим.
Но если Елена пыталась колдовать, значит с ней все в порядке.
Тело Бориса среагировало быстрее разума. Он оттолкнул Тесс от края щита еще до того, как сообразил что именно делает. Сказались тренировки в Большом и частные уроки, которые он покупал у предоставлявших подобные услуги отставных боксеров Рынка Заклинаний.
Борис, все же, не сдержался и выкрикнул:
— В укрытие! — на случай, если Тесс снова попробует втащить своего жениха под щит.
Проклятье… Прямо на глазах Бориса одна из пуль насквозь, вырывая кусок мяса, пробила правое плечо его друга. Тот оказался по другую сторону щита. Явно пребывая в шоке и растерянности.
С кем бы он не занимался военной магией и как бы глубоко не погряз в дела Петра Огланова, его близкий, единственный друг все еще — просто Ард Эгобар. Бывший ковбой и книжный заучка. Он не видел всего того, к чему с детства привыкли такие дети, как Борис и Тесс.
Он хотел выкрикнуть что-то еще. Привести друга в чувства. Чтобы тот забыл о страхе, боли и полз под щит.
Может быть, если Ард доберется до посоха, то у них появится шанс и…
И Борис едва было не потерял концертацию над печатью и не сломал её так же, как ломала за спиной свои заклинания Елена.
Громоподобный рык, одновременно похожий на рев разбуженного медведя и крик Каргаамского льва, которого Борис видел в зоопарке, заглушил канонаду.
Борис не помнил лекции профессора Листова по Общей Теории Звездной Магии, в которой тот рассуждал о первозданном цвете Лей. Но, видимо то, что Борис в данный момент видел перед собой, ею и являлось.
Рык, исходивший изо рта… нет, из пасти его друга, буквально резонировал с белесой дымкой, струящейся из пор Арда. Буквально на глазах Бориса его друг начал раздуваться в мышцах, из-за чего заскрипел его костюм, чудом не расползшийся по швам.
Если прежде волосы Эгобара лишь только отдаленно напоминали шерсть, то теперь, заструившись не хуже колосьев пшеницы на ветру, удлиняясь и уплотняясь, они действительно стали напоминать именно её — длинную, косматую гриву.
Кожа Арда посерела, походя на камень. Клыки во рту вытянулись настолько, что ими без труда можно было бы перекусить шею взрослого человека.
Но самые удивительные метоморфозы произошли с руками. Ладони Арда разбухли и, разом, покрылись плотной, пятнистой белой шерстью, а ногти обернулись пятисантиметровыми когтями.
Ард взревел еще раз и, резонируя с рыком, белесый туман, струящийся из-под одежды волшебника, на мгновения обернулся призрачными очертаниями. Некоей химеры, походящей одновременно и на медведя, и на снежного барса.
Несколько пуль, просвистев над улицей, попытались ужалить свою цель, но Ард с невероятной для человека скоростью отмахнулся от них, как от назойливых мух. Через порванный рукав костюма теперь проглядывалась окровавленная шерсть.
Человеку должно было раздробить кости рук и пробить грудину, но Арда лишь оцарапало.
Человеку…
Вечные Ангелы!
Ард же не совсем человек!
Что же, возможно Борис не на страницах учебников по истории, а воочию увидит причину, по которой Империи потребовалось отправить в горы Алькады три полностью укрепленных армии, несколько десятков артиллерийских батальонов и почти две сотни оперативников второй канцелярии — и все это, чтобы истребить всего пятидесяти тысячное племя горных охотников.
Ард, на добрых пять сантиметров увеличившийся в размерах, опустился к земле и… буквально оторвал когтями от земли собственную тень. Он поднял её к своим посеревшим губам и сильно подул.
Борис понятия не имел, что происходит, но с ладони его друга сорвалась черная дымка. Раскрываясь крыльями какой-нибудь аномалии или покровами невероятного заклинания, она мигом окутала улицу непроглядной тьмой. Та прилипала к стенам, просачивалась сквозь разбитые окна и покореженные двери и прижималась к телам убитых горожан.
Борис не опускал щит. Но Лей больше не покидала его звезды. Выстрелы, еще прежде направленные в их сторону, теперь сосредоточились только на одном.
На его друге. На том, кого другие увидели бы в образе монстра. Полузверя-получеловека. Кто-то другой, но только не Борис.
Его друг был жив и теперь он будет сражаться с ублюдками не один (если сражением можно было назвать модифицированный щит, который Борис удерживал), а бок о бок с товарищем.
Лучшего развития событий в сложившейся пагубной ситуации и желать нельзя.
— Елена! — выкрикнул он, пользуясь свободной секундой. — Найди, пожалуйста, посох Арди!
И вновь сосредоточил все внимание на том, что происходило во тьме, пожравшей не только жуткую картину происходящего, но и все звуки.
Вот, в очередной вспышке выстрела, Борис различил очертания Арда. Тот, припадая на четыре конечности, совсем как зверь, бежал… по стене. Его когти буквально вспарывали кирпич и цемент, оставляя за собой зависшую во тьме каменную крошку.
Огненные всполохи выхватывали из мглы отдельные картины происходящего, и Борис не мог отвести от них взгляда.
Он увидел, как нападающий выставил перед собой винтовку, пытаясь защититься от взмаха когтистой лапы, но все, чего добился — растерянного выражения на лице, когда взмах обеих когтистых лап отсек ему руки, а затем удар ноги в разорванной туфле, пронзенной когтями, буквально оторвал таз от позвоночника, отбросив и сложив пополам податливую человеческую плоть.
Следующая вспышка отобразила уже отброшенного назад Арда, в грудь которому впилось несколько пуль. Они явно смогли причинить какой-то ущерб полукровке-матабар, но недостаточно, чтобы пробить кости и остановить натиск.
Эгобар, снова пробежав по стене, уклоняясь от выстрелов, прыгнул с той сверху вниз и накрыл собой сразу несколько стрелков. Первому он смял голову об землю, всего одним ударом лапы размозжив череп — глаза, словно пробки шампанского, привязанные нервами, выстрелили куда-то в сторону. Второму повезло чуть больше и ему лишь… оторвало ногу. С мясом вырвало прямо из бедренного сустава и, именно эту ногу с обнаженной, сломанной костью, будто копье Ард швырнул в следующего, четвертого стрелка, а третьего попросту размазало грудиной охотника матабар.
Вспышки не унимались. Одна за другой они рассекали тьму, лишь чтобы обнажить очередной первобытный, звериный,