– Ты любишь небо. Глядя на грозовое небо и тучи, с которых готовы вот-вот сорваться капли, ты вспоминаешь сад, в котором вы с мамой выращивали цветы, а именно – гортензии. Чернильно-сиреневые, которые так любила твоя матушка. Именно их напоминают тебе грозовые тучи.
Я распахнула веки, шокированно глядя на Айерса. Я говорила об этом не Хлое, а Илауду! И один-единственный раз!
– Ты любишь рассветное небо. Особенно, когда оно окрашивается в багряно-оранжевый цвет. Он нравится тебе, потому что напоминает камин и тепло объятий, которые дарил твой отец в те редкие дни, когда он не уезжал из поместья и проводил с семьёй выходные.
– Я…
– Твой любимый цвет – белый, потому что он олицетворяет то, что ты ценишь больше всего – искренность. Но ты редко сама в него облачаешься, потому что он слишком маркий. Ты права, письма писала не ты, но все они были о тебе. Я не был влюблён в Хлою, никогда. И ни к кому другому никогда не чувствовал и сотой доли того, что ощутил к тебе. С той самой встречи у ворот академии. Всегда – это была лишь ты. Несса, для меня ты не просто леди, с которой я хочу создать семью и прожить всю жизнь. Ты – моя душа, моя эстер.
Я вроде слышала его, но, кажется, до конца не осознавала сказанное. Мне даже Илауд так в любви не признавался. Оно и понятно сейчас было, почему… Когда он говорил о своей влюблённости, мне казалось, трепетало моё сердце, но я ошибалась.
Только уверенный в себе и своих чувствах человек будет смотреть прямо в глаза, а не мямлить что-то себе под нос, прикрываясь растерянностью и смущением, но при этом цепко держа за руку.
Айерс тоже смутился, это было видно по чуть порозовевшим щекам и ушам. Но он смотрел прямо, он ловил мой взгляд и не ждал от меня ответа. А я… мне хотелось провалиться сквозь землю, потому что я не могла ответить взаимностью. Я однозначно не ощущала к нему таких чувств.
Да, он был мне симпатичен (с его-то внешностью разве могло быть иначе?), да, тот поцелуй во мне будто вулкан разбудил. Но сказать, что Айерс – моя душа… Нет, этого я не могла. А обманывать я не любила, в этом Айерс был прав.
Однако молчать дальше – значит, оскорбить человека, который признался в любви, чего мне тоже не хотелось.
– Ты прав во всём, что озвучил ранее. Я ценю искренность и благодарна тебе за твою. Но прости, пожалуйста, ответить на твои чувства не могу. Я…
– Я рад, что ты услышала меня. Не нужно извинений. Тот, кто должен извиняться – это я.
Но я не могла с ним согласиться, тем более что всей правды пока не знала.
– Скажи, а эстер – это красивое сравнение или…
– Или.
Айерс наконец сел напротив. Словно до признания он находился в сильнейшем напряжении, а теперь мог выдохнуть.
Я закусила губу.
– Всё дело в императорской крови. Я не пробудил в себе магию императорского рода, однако пробудил его кровь. Для тебя эти слова ничего не значат, ведь о главном секрете императорской семьи знает ограниченный круг лиц. О том, кто такие шадарэ, тебе расскажет Алексис, я же поведаю об эстер и авроре.
Парень сцепил руки в замок, но продолжал смотреть прямо на меня.
– О том, что ты для меня не просто увлечение и первая любовь, а эстер, я понял слишком поздно. Как ты и говорила, моя надменность и уверенность в том, что я – лучший из всех возможных вариантов, а иначе и быть не может, сыграли со мной злую шутку. Я был слеп. И в момент, когда получил то письмо, в котором ты впервые заявила о разрыве наших тайных отношений, решил, что это игра, что ты обиделась, ведь я так и не добился разрешения на брак.
– Давай без самооскорблений. Айерс, тебе было четырнадцать, когда всё это началось, и, будем откровенны, в атмосфере всеобщего почитания и постоянного заглядывания тебе в рот иначе о своей персоне ты думать и не мог. Давай ты просто будешь озвучивать факты. Я до сих пор не очень понимаю, ни кто такие шадарэ, ни кто такая эстер, да ещё и аврора какая-то появилась. И при чём тут императорская кровь?
– Хорошо. Моя увлечённость тобой не была секретом ни для кого, кроме тебя и, в какой-то мере, даже меня. Я прошёл все стадии от гнева и отрицания до принятия. Я не ждал никакой иной реакции, кроме как положительной, на своё первое письмо. Скажем прямо: мои первые письма ты, вероятно, сочла бы за оскорбление. Ведь наследник эрцгерцогства, весь из себя прекрасный, наделённый властью и полномочиями, снизошёл до сироты, у которой не было ничего, кроме прекрасного лица и среднего резерва магии.
– Ты снова ругаешь себя.
– Иначе не получается. Я не понимал, что моя кровь давно избрала тебя, а потому, когда моя семья прямо спросила о том, являешься ли ты моей эстер, ответил отрицательно. В нашей ситуации имело место быть не одному, а как минимум двум заговорам. Первый – со стороны леди Хлои и тех, кто стоял за её спиной. А второй человек, который вмешался и воспользовался ситуацией – моя бабушка по матери леди Карин Белтран.
– Твоя кровь что сделала?
Айерс улыбнулся. Так довольно и широко, что я залюбовалась. Но это длилось недолго. Он вновь стал серьёзным.
– Сейчас я открою тебе самый большой секрет императорской семьи. Отнесись к нему со всей серьёзностью, Несса. Легенда о драконах – не вымысел. Да, сейчас их в нашем мире не существует. Но императорский род – это те, в ком есть кровь драконов. Это не значит, что мы, будучи людьми, можем перевоплощаться в этих могучих существ, хотя императорский род лелеет и эту надежу. Надежду на то, что кто-то из потомков непременно пробудит в себе истинного дракона.
– Это звучит невероятно. Надо же, драконы и правда были частью нашего мира…
– Понимаю. Однако кое-что от драконов у членов императорской семьи всё же есть. Уникальная магия, огромный магический резерв и… особенности, можно сказать, привязанности. Если буквально, то эстер и аврора – это сердце или