– Прости, Алексис, во мне говорит злость. В том, что я сам был беспечен и категоричен, виноват лишь я. Как и в том, что не предпринял должных мер и с упёртостью барана отказывался от помощи семьи. Ты не виноват ни в чём, прости.
Алексис крепко обнял меня, благо, нас никто не видел. И я понял, что всё же соскучился. Как давно он последний раз вот так же меня обнимал и рассказывал о других странах, где успел побывать? О сражениях на земле и на море…
– Ты же понимаешь, что иначе я поступить не мог. В истории те, кто сначала обрёл шадарэ, имели слишком мизерный шанс встретить эстер. А никто другой не сможет подарить мне детей. Как и тебе теперь.
– Лекс, неужели ты смирился? Помнится, в той же истории говорилось, что император, который обрёл трех шадарэ, нашёл не просто эстер, а аврору. Ты ещё молод, а век мага долог!
– Не хотелось бы таких перемен для Империи, – усмехнулся брат. – Согласно той же истории все императоры с тремя шадарэ меняли весь мир.
– Перемены давно просятся. Например, позволить наконец дочерям перенимать титул отцов и становиться главами родов. И ты не один, я всегда буду на твоей стороне. Дурак, бежавший от ответственности и отрицающий собственную кровь, вырос.
– Я рад, братишка.
Алексис взъерошил мои волосы, как это бывало в детстве. Но он больше не походил на беспечного подростка. Передо мной был мужчина, воин, кронпринц.
Он отстранился. И теперь его улыбка уже не была наполнена теплом, скорее – сулила муки.
– Но к Илауду не пущу. Считай это запретом. К тому же там не обойдётся без родовой императорской магии, а у тебя – магия рода Шейрн.
– Хорошо. Но я буду за завесой. Даю слово, что мешать не стану. Глава седьмая
Инесс Валлак
Я находилась в лазарете. Уже почти три недели.
Я знала, что там, за его стенами, по территории академии рыщут императорские ищейки и работают императорские следователи. Знала, что причиной тому – Айерс и я.
Но с ним всё было немного проще. Не в том плане, что он не понёс никакого урона. Нет. Репутационный как минимум. А вот его здоровью вреда не причинили. Если не считать того, что я во время инициации всё-таки приложила Айерса магией. Но из лазарета, насколько мне было известно, его выписали в тот же день.
Да, над ним зло пошутили, растоптали его влюблённость, проехались по его гордости, однако больший вред от всей этой истории получила именно я.
Начиная с момента, как ко мне подселилась Хлоя, моя жизнь стала разменной монетой в руках заговорщиков. Пока я могла лишь предполагать и делать свои выводы на основе того, что услышала во время нахождения в лазарете, однако…
Никогда за время учёбы я всерьёз не задумывалась над статусом Айерса. Ну будущий эрцгерцог, ну очень лакомый трофей для девушек на выданье. Ну течёт в нём императорская кровь…
Я! НЕ! Задумывалась!
Я, знавшая слишком хорошо, что титул решает многое – не задумывалась! Будучи лучшей ученицей практически по всем предметам – не задумывалась! О политике, о расстановке сил в Империи, да даже в той же академии!
Разве так было можно?
Можно. Если всё моё время и мысли занимало только получение новых знаний, зубрёжка. Я, как шальная, была зациклена лишь на одном – лучшие оценки, лучший рейтинг среди студентов, получение стипендии.
А ещё – теперь я понимала это отчётливо и ясно – меня защищал Айерс. Со мной просто боялись связываться и другие студенты, и даже некоторые преподаватели. И не потому, что я была самая умная, а потому, что за моей спиной всегда стоял он. Кто захочет связываться с семьёй эрцгерцога? Дураков не было. На первый взгляд.
Забавно, да? Я этого совсем не замечала тогда, а сейчас осознавала слишком ясно.
Конечно, мне никто ничего толком и сейчас не рассказывал. О ходе расследования я если и узнаю, то вряд ли абсолютно всё. И, вероятно, должна буду дать магическую клятву о неразглашении, когда будут вынесены приговоры. А это непременно случится.
На кону стояла репутация не только Айерса, но и Императорской Академии Магии.
Пока я могла сказать только одно – я даже себя толком не знала. Ни своих истинных желаний, ни мыслей. Меня лишили буквально всего – возможности завязать настоящие дружеские связи, многообразия студенческой жизни и даже подлинных эмоций. Чувств, которые блокировались во мне с помощью отравы из множества компонентов растительного и магического происхождения и перенаправлялись в нужное для Хлои с Илаудом русло.
Правда, был всё-таки один нюанс, который придавал мне сил и заставлял отвлечься от самоедства.
Илауд не тронул меня. Уж что им руководило – вопрос десятый. Неизвестно, пожалел он меня, или ему просто было противно трогать отрубившуюся под дурманящими травами девушку, или сам оказался неспособен к активным действиям, потому что из моего бокала ему тоже отхлебнуть пришлось… Но девичья невинность осталась при мне. А второй ночи я с ним и сама не желала, отговариваясь тем, что всё ещё впереди – после свадьбы.
Удивительно то, что даже в той ситуации, в которой я оказалась, мои тело и разум всё же продолжали борьбу с длительным чужеродным воздействием. О чём мне поведал Его светлость Миран – лекарь императорской семьи. Именно он сейчас меня наблюдал и лечил. Да и не только меня. Помимо того, что по академии рыскали ищейки, лорд Миран и его помощники в экстренном порядке осматривали всех студентов. На этот период сотрудники академии и лазарета были отстранены от работы.
Но даже с учётом своей нынешней нагрузки Его светлость уделял мне достаточно времени не только для ежедневного осмотра, но и для бесед, помогая справиться с эмоциональными качелями, которые, увы, были неизбежными…
Выяснилось, что та ночь, в которую, как я считала, мы с Илаудом стали близки, хранила в себе совсем другую тайну. Кровь на простынях, а потом, в последующие двое суток, и на белье появилась совсем по иной причине. Я созрела.
Когда-то лекарь успокаивал меня, что регул нет по причине особенностей моего организма и перенесённого стресса от потери родителей в тринадцать лет, что я просто созреваю дольше других девочек, и всё обязательно придёт в норму к двадцати пяти годам. Да, очень поздно, но подобное среди магов далеко не редкость. Мне, постоянно торчащей в библиотеке и архиве, этот факт был известен, а потому я