– Жесть, – сказала Милена. – И такое бывает. Который час?
Вилмар потер рукав со встроенным дисплеем.
– Два ночи. Хорошо, что мне завтра не на работу.
– Я думал найти что-нибудь по гарантии занятости, – сказал я, – но, наверное, займусь лучше домом.
Несмотря на то что мой план передать дом под застройку лишал Милену и Вилмара дешевого жилья, они полностью меня поддержали. Втайне я даже немного обиделся, что они не рвались остаться моими сожителями – потому что в еще большей тайне боялся, что они дружат со мной только из-за дома, который мне повезло унаследовать.
– Зато мне завтра на работу, – сказала Милена. – Устанавливаем солнечные панели в школе Стивенсона, новенькие батареи поставим.
– Богоугодным делом занимаешься, Милена, – усмехнулся Вилмар. – Так, хочу пирог. Брукс, пойдем в «Чили Джонс»?
И мы пошли. Купили себе булочки с чили из индейки и заели их лимонным пирогом, любуясь граффити с изображением любимого пейзажа настоящего Чили Джона и споря, где он находится – в Сьеррах или в Висконсине, где в 1913 году открылся первый «Чили Джонс».
А по пути домой, набив живот горячим чили и пирогом с лимоном, я вспоминал, как переживал, что не нравлюсь Милене и Вилмару, и думал о том, насколько глупой была эта мысль. Бербанк был моим городом, здесь жили мои люди, и все мы готовы были встать друг за друга горой.
* * *
На следующий день я проснулся с мыслью, что от оружия нужно избавиться. И, пожалуй, от золота тоже. Нельзя было хранить их дома, пока в городе всякие чокнутые сжигали кресты. В полицию я обращаться тоже не собирался. Дедушкины друзья служили что в Бербанке, что в Лос-Анджелесе, и все знали, сколько среди копов республиканцев. А еще я сомневался, поверят ли мне, если я скажу, будто только сейчас наткнулся на тайный схрон деда.
И я точно знал, где мой секрет никто не найдет.
Чтобы понять, как разобрать автоматы, пришлось посмотреть парочку видео, зато так они прекрасно поместились в самый большой мой рюкзак вместе с рулоном плотной пленки и мешками для мусора. Дедушкина кладовка была буквально набита сверхпрочным бессмертным полиэтиленом: запасы со времен, когда его начали снимать с производства.
Возможно, стоило смазать оружие маслом, как делали герои в книжках, но я решил, что это уже перебор. Мне его в Бербанке прятать, не в джунглях Бирмы. Лямки рюкзака и без того едва выдерживали.
Опустевший схрон производил странное впечатление – просто унылое потрескавшееся углубление, в котором дедушка хранил свои самые ценные вещи. Я огляделся, думая, что можно туда положить, но не заметил ничего подходящего. Тогда взгляд упал на стопку одежды, сложенную поверх комода. Все, что больше не подходило мне по размеру или износилось, но было жалко выкидывать. На самом верху лежало мое детское одеяльце. Единственное, что осталось у меня от родителей, единственное, что было со мной, когда меня эвакуировали из Канады и отправили к дедушке, последний драгоценный остаток мечты, за которой гнались мама с папой.
Я взял его и принюхался, как делал всегда, но оно больше не пахло ни родителями, ни тем страшным путешествием, что мне довелось пережить. Его давно постирали. И все же стоило мне уткнуться лицом в потрепанную мягкую ткань, как старые запахи всплыли в памяти снова. Разгладив одеяльце, я положил его в тайник и закрыл люк. Моя главная ценность, оставленная в самом надежном месте. Самое то.
Закинув рюкзак на спину и усадив задницу на велосипед, я поехал в сторону места, где прошел оползень. Была середина дня, погода стояла пасмурная и туманная, и я моментально вспотел. Пока взбирался на холм, переключившись на самую медленную передачу, спина взмокла настолько, что складывалось ощущение, будто футболка с рюкзаком могут в любой момент соскользнуть. Бутылка воды, которую я с собой прихватил, опустела еще на середине холма. Голова кружилась – раньше влажность в Бербанке редко переваливала за пятнадцать процентов, но сегодня стремилась ко всем семидесяти пяти, причем третий раз за месяц.
Затопленный участок был до сих пор огорожен. Стены из мешков с песком просели: вода из них потихоньку испарялась. Оставив велосипед у забора, я огляделся. Никого не было – ну, помимо миллиарда комаров. Обычно я таскал с собой кучу средств от насекомых, но все они были в простом рюкзаке, а большой я обязательно разбирал и стирал после походов. Оставалось только отмахиваться от комаров, стирать с бровей соленые капли и стараться не думать о зашкаливающем уровне собственного идиотизма.
Старый септик нашелся не сразу – спасибо бесконечным нагромождениям срезанных заборов и развалившихся стен из мешков. Пришлось полчасика попотеть, но я все же добрался. На дне обнаружилась застойная лужа; я наклонился заглянуть в нее, и навстречу мне из воды поднялась туча комарья, которого я сразу же наглотался. Утешала лишь мысль, что никакой идиот помимо меня сюда не полезет, а значит, и спрятанное не найдет.
Дыша через нос и стирая с лица ручьи пота, я плотно завернул оружие и золото в полиэтилен, затем засунул в двойные мусорные пакеты и уложил на дно цистерны. Сверху я накидал полусухие пакеты с песком, а потом завалил септик булыжниками и прикрыл еще одним слоем мешков.
Поднявшись, чтобы оглядеть результаты труда, я вдруг покачнулся. Голова закружилась, и мгновение спустя я обнаружил, что сижу на земле. Я попытался вспомнить симптомы солнечного удара, но не смог, и задумался, а не симптом ли это сам по себе.
А, ладно. Если у меня солнечный удар, нужно поскорее добраться до тени и выпить холодной воды. Я поднялся на ноги, пошатываясь, и сел на велосипед. Допил последний оставшийся в бутылке глоток воды, закрепил ее на раме и поехал вниз.
«Ну, хоть не в горку», – подумал я и постарался отвлечься, вспоминая ближайшие магазины и кратчайший путь к ним, а заодно раздумывая, чего бы холодненького мне там купить. Я уже почти остановился на комбуче со вкусом лакрицы (и слоганом «Лучше, чем вы думаете!»), как вдруг осознал, что вот-вот врежусь в группу людей.
Я придерживался дорожек и переулков, пролегающих за домами, на автомате объезжая забытые на улице хоккейные сетки, переполненные стоки и наглых котов, но этих трех человек не замечал до последнего. Я попытался затормозить о землю ногой, крутанул руль в сторону и в итоге умудрился избежать столкновения со всем, кроме земли, о которую треснулся довольно сильно: нога оказалась зажата между велосипедом и потрескавшимся асфальтом, а голова мгновением позже отскочила от твердой земли.