Я закрыл их собой.
– Мои друзья. Гости.
– Что, все?
– Да.
– И прямо-таки все поместились?
– У них во дворе палатки.
– Палатки.
Я промолчал. Начал подозревать, что единственный верный ответ в этой ситуации – это «Я буду говорить только в присутствии адвоката».
– Погоди. – Он отошел к капитану, но вскоре вернулся. – По-английски все говорят?
– Да, – вырвалось у меня. Потом я осознал, что должен был требовать адвоката, но было поздно.
Коп сложил руки рупором.
– Так, народ, лежим по местам. Будем вызывать вас по одному на досмотр. Это для вашей же безопасности, поняли?
– Стоп, что? – Я загородил ему путь. – Это моя частная территория, я не давал согласия на обыск моего имущества и имущества моих гостей. Я требую адвоката!
Он усмехнулся.
– Это все замечательно, мистер Палаццо, но мы здесь не по вашему вызову. Мы здесь из-за перестрелки. Выстрелы прозвучали? Прозвучали. Так что про эту чушь можешь забыть.
– Но это же в нас стреляли! – Голос сорвался, и ко мне подоспели Вилмар с Миленой.
– Тише, – сказал Вилмар.
– Вот-вот, послушай, что говорят, – кивнул коп.
Ана-Люсия поднялась и теперь стояла на коленях, держа руки заведенными за голову. Стиснув зубы, она смотрела то на меня, то на полицейского.
– Согласно Закону о защите внутренне перемещенных лиц, мы имеем право на справедливое отношение без дискриминации. Все ваши действия записываются на видео. Я не даю согласия на обыск. Я требую адвоката.
Подошел капитан – немолодой, пахнущий кофе.
– Согласно закону, говоришь, – сказал он и подтянул ремень. Кивнул полицейскому, который допрашивал меня. – Приступай, – сказал он. Потом бросил нам с Вилмаром и Миленой: – Вы трое – сюда.
Им пришлось меня буквально тащить, и хорошо, потому что я напрочь слетел с катушек – уж больно поведение этого мужика напоминало мне деда перед крупным скандалом.
Соседи собрались рядом, и все вместе мы наблюдали, как полицейские по одному прижимают людей Аны-Люсии к стене и обыскивают, пока их товарищи шарят по лагерю.
Час спустя двое из моих гостей оказались в наручниках, а мы просто стояли, оцепенев от беспомощной ярости.
– Они охренели? – то и дело повторял я. Копы устроили целое представление, когда нашли у них некие «неопознанные таблетки». Женщина пыталась оправдаться, что потеряла упаковку от своих антидепрессантов, но им было плевать. Мужчина и вовсе сказал, что его арестовали просто за то, что он посмел заказать прописанные ему лекарства от эпилепсии в дешевой канадской аптеке.
Несмотря на позднее время, Ана-Люсия связалась с Национальной гильдией адвокатов. Они наблюдали за арестом по видеосвязи, попутно интересуясь, какие конкретно выдвигаются обвинения, куда отвезут заключенных и когда пройдут слушания, и на смеси английского и испанского просили их не отвечать ни на какие вопросы, пока не прибудут представители из Гильдии.
Когда полиция уехала, люди молча потянулись обратно во двор. Я пошел с ними и в итоге тупо стоял в дверях, наблюдая, как все расходятся по палаткам. В процессе обысков до нас добрались пожарные, и земля хлюпала под ногами, размоченная вонючими химикатами.
Заметив меня, Ана-Люсия, уже почти забравшаяся в палатку, направилась ко мне с такой яростью, что я непроизвольно попятился.
– Понял теперь, почему нельзя вызывать сраную полицию?!
– Но…
Она вскинула руки.
– Я спать. – Резко развернувшись, она вернулась в палатку и задернула молнию.
Я долго лежал без сна, прокручивая в голове все события: вспоминал лица друзей Аны-Люсии, когда на них надевали наручники, затем людей в балаклавах, поджегших крест у меня на заднем дворе. Узнал ли я их? Возможно. По движениям, по манере держать себя. Сколько среди них было милых старичков, которых так любил привечать дед в гостиной?
Я терпел их при его жизни, терпел и сейчас. Да, я не церемонился с Кеннетом и Дерриком, когда они пришли обивать мне пороги, но и не орал через дверь, посылая престарелых нациков на хер. Потому что не хотел, если честно. В глубине души я не хотел их обидеть. Точно так же, как не хотел ссориться с дедушкой, когда они с друзьями начинали нести совсем уж адские националистические бредни в моем собственном доме.
Почему же я их терпел? Объективно я понимал, что если они добьются своего, то миру наступит конец. Им нужен был геноцид, так мало того – своими идиотскими идеями они бы окончательно отравили планету, оставив будущие поколения умирать от жары, чумы и потопов. Они представляли угрозу для человечества одним своим сраным существованием. И этих людей я боялся обидеть?
Руки сжались в кулаки сами собой, и я насилу их расслабил. Все, я больше не собирался терпеть этих чудовищ. Как они думали: либо они, либо я? Значит, так и будет. Уж я точно знал, кого выбираю.
Уже засыпая, я вспомнил ссору с Аной-Люсией, и в глубине души разверзлась тоскливая бездна, ведь то же самое я подумал о ней. Все эти речи о тайне финансовых операций и децентрализации государства, которые якобы помогут оторвать олигархов от кормушки… уж что-что, но одно я знал точно: чем слабее государство, тем проще олигархам разбогатеть. Дедушкины друзья искренне любили Бербанк, но оставались чудовищами. Я не сомневался, что Ана-Люсия искренне верит в превосходство криптовалюты, но это не делало ее хорошим человеком.
Ведь так?
Глава 4
Калифорния за независимость
У нас было ровно шесть дней на подготовку к прибытию основной массы людей, и мы провели их с пользой. Все вакансии гарантии занятости были так или иначе связаны с караваном: помощь с постройкой народных «Эйрбиэнби», организация пространств для детей и нянечек, которые будут за ними присматривать, доставка медицинских бригад к медленно движущейся колонне беженцев для оценки их состояния. Каждый вечер мы ужинали с караваном по видеосвязи, подключаясь небольшими группами и часто меняясь, чтобы как можно больше людей успели друг с другом познакомиться.
Я целыми днями мотался за пожертвованной одеждой и обувью, а потом вносил ее в каталог, чтобы люди могли сориентироваться по размерам и выбрать вещи, которые будут ждать их в городе. Парочка дочек «Уорнер Броз» устроили с коллегами из «Диснея» дружеское соревнование, и все вместе они хорошенько пошарились по гардеробным, обнаружив горы совершенно новой одежды, которая была куплена для съемок и не понадобилась по разным причинам.
Караван должен был добраться до нас к воскресенью, поэтому в субботу мы носились, как гиперактивные дети, собирая все необходимое, развешивая баннеры на Магнолии, разыскивая дополнительные койко-места и проверяя,