Никон лютый и с поборники
Потребил книги старописьменны,
Издал пес свои — новоумыслены,
На погибель душам христианским,
Да увязнут в сеть в неизбежную,
Да наполнен будет ад вселютый,
Тьма кромешная, огнь геенский.
Никон лютый и с пособники
Воздвиже гонение великое
На содержателей благочестия и пресветлого правоверия.
Погубил наших верных пастырей:
Павла, епископа Коломенского,
Царского отца духовного архимандрита Никанора;
Разорил обитель киновию соловецких чудотворцев;
Погнал веру христианскую в темны леса и пустыню;
Истребил наших верных пастырей,
Запустели церкви без учителей,
Разогнал овец по лику земли,
Наполнен овцами восток и запад,
Юг и север и вся концы,
Пожал пшеницу несозрелую,
Уморил верных без причастия.
Пришли ко овцам злые волки,
Губят верных пожиратели,
Лютые бегуны и предатели,
Кровопийцы и ругатели.
Взъемлют с нищих за крещение,
Грабят с больных сирот за причастие.
Оле, увы, горе православнии,
Горько и люто бысть сиротами...
Нет уже прежних наших верных пастырей,
Кои душ своих не щадили,
За Христову веру положили.
Преставились наши патриархи,
Скрылись с глаз наших цари и князи!
О горе, братие, в сие время,
Аще помяну благочестие
И пресветлое правоверие,
Когда процветал крин церковный,
Зело блистал чин священный,
То не можно быть без рыдания
И без горького воздыхания!
Помолимся мы к высшему Творцу,
Да подаст нам верных пастырей
Отогнати от нас злые волки,
Лжи учители и мучители,
Патриарха Никона ученики,
Лицемеры, хищные ехидники
И чего еще хочем ожидать,
Посреде мира долго пребывать?
Уже наша жизнь скончавается,
А день судный приближается.
98. О ВРЕМЕНАХ АНТИХРИСТОВЫХ
По грехам нашим, на нашу страну
Осени облак зело мрачный,
Постигла нас тьма несветимая,
Солнце угаси светлая,
Свет свой не яви
На лицы земли.
Прежде вечера, в часы дневные,
Наступила нощь зело темная,
Лучи измени естество свое,
Светлая луна во тьму преломися;
Звезды в небеси
Свет свой угаси,
Земля и вода свой плод сократи;
Паде с небес сап горящий,
Пшеницу сломи несозрелую.
Из расселин горы каменны
Изыде змий многоглавый
И со многими крокодилами,
Огради стадо овец мысленных,
Умертви овцы и со пастыри.
Обагрись земля от овец крови,
Воссмерде воздух от овец плоти;
Премени море естество свое,
На себе зря телеса святых.
Наступи зима зело лютая,
Уби виноград всезеленый.
Дух антихристов возвея на нас,
Смути веру всю православную,
Оскверни души христианскии.
В тая времена во плачевная
Всякая душа православная
Не могла пребывать без рыдания.
И ныне о том вспомянет кто,
Каковых святынь мы лишилися!
Живем, грешнии, по своей воле,
Не слышим ныне гласа пастырей,
Наставляющих ко спасению,
В число времени настоящего,
Изменения тривременного,
Треволнения всегубительна,
Благочестия нарушения,
Церковного колебания
От самого основания,
Богословия противления.
А мы, грешнии, за грехи наша,
После сих времен породилися;
Живем, грешнии, по своей воли,
Живых нас гробам что не предали!
Не видали бы плачевных дней,
Не терпели бы глада нужного. [184]
Не имеем мы покаяния,
Умираем без причастия,
Лишаемся мы жизни вечныя!
В чем надежда наша ко спасению?
Мы скитаемся еси без пастырей,
От лютых зверей цядами.
Аще помяну благочестие,
Когда процветал крин церковный, —
Не могу пребыть без рыдания.
Солнечна луча зайде от пророк,
Дневной наш свет тьмою осени,
Дух антихристов всех нас возвери.
Бог даст им места нарочитыя!
Иссушила воля память смертную,
Вкоренила в сердце прелесть земную,
До конца тлеет благочестие.
Лихоимцы вси грады содержат,
Немилосердные в грехах первии,
А смиренные от градов бежат,
Слезно плачутся — негде скрытися;
На местах пути злии наставницы,
Православнии вси потреблены,
От отечества вон выгнаны.
Отцы братиею ненавидимы,
Всеми сродными оклеветаемы,
Вдовы и сироты обижены,
Беззаступныя во изгнании.
Духовный закон с корени ссел,
Закон градский вконец истреблен,
В закона место водворилося
Беззаконие и нечестие.
Мир с любовию остави землю,
Блуд со злобою и нечистота
На место любви водворилися.
Во страны язык уклонился.
Трезвость и пост с воздержанием
И растлением затворилися;
Пьянственные домы с объядением
И веселием водворилися.
С пути христианского совратилися,
К обычаям стран поганых
Любезно вси склонилися.
Вперися, душа, крылы легкими
Растерзай своя мрежа тленная, [185]
Вскоре возлетай выспрь под облаки,
Протирай очи свои мысленны,
Взирай по городам равним образом,
Постигай собор мал оставший:
Христианы с мест все изгнаны,
От отечества отлученные,
В горах каменных пребывающих,
Прахом, пеплом покрывающих.
Не страшись, душа, страха тленного,
Поминай, душа, страх вечный,
Возверзи печаль свою на Господа,
Предай сам себя в руце Божии;
Наведи воды из очей своих,
Омывай черность свою греховную,
Самовластием очерненную,
Верою наступи на главу змии,
Любовию зри к самому Богу!
Стадо мысленно зверьми расплени;
Луч церковный тьмою помрачи.
Церкви Божия затворилися,
Как овощники все явилися,
А мы, грешнии, за грехи наши,
От ходу ея отлучилися.
Лик святителей не видим ныне,
Чин священническ сребром весь пленен.
А мы, грешнии, словесны овцы,
Скитаемся мы в дивей пустыни,
По горам, стезям по каменным,
Питаемся мы злаком горькиим,
Питие пьем — от очей слезы,
Уязвляемся крокодилами.
Неистови владеют нами!
Вавилонская любодеица [186]
От своей чаши напоила нас,
Растлением прельстила весь мир,
Сластолюбием, славолюбием,
Сребролюбием почтила всех,
Горделивых всех честных нарече,
На седалищах первых учини.
Собор нищих всех возненавидим бысть.
Сродник бедных возгнушилися,
А