И к вящему ужасу Людочки, изменения касались в первую очередь их поведения. Люди выпячивали наружу все то, что годами копилось в их душах, всю дрянь, истинную суть! Ах, как прогнил этот мир! Люди просто устали скрывать, что они суки и свиньи!
«Так вот оно что!» – внезапно осознала Людочка и наконец после всей этой выматывающей недели выдохнула. Да ведь это не она сошла с ума! Это мир сошел с ума! Кто здесь звери? Они, не она, Людочка! Тогда кому нужно лечиться – им, а не ей! Что ж… с этим можно было жить.
На работу в понедельник Людочка явилась отдохнувшая и посвежевшая, полная сил и какого-то невиданного душевного подъема. Она успокоилась и приняла происходящее, нет, ей просто не оставили иного выхода, поэтому девушка ощущала даже некое самодовольство – ведь только она одна-единственная в целом мире видела людей такими, какие они есть на самом деле.
В общем, теперь Людочка смотрела на ситуацию иначе и считала себя едва ли не избранной, которую боженька наделил особенной силой.
Все выглядело настолько разумно и разложено наконец по полочкам, что когда она вошла в офис и увидела творящийся там бедлам, ничуть не удивилась. Даже хмыкнула высокомерно – мол, чего-то такого я и ожидала.
Непризнанный гений эпохи Толик голышом, вот прямо-таки в чем мать родила, лишь целомудренно заросший коричневой шерстью до самых пяточек, болтался под потолком. Одной рукой он зацепился за кондиционер, а второй весьма метко швырялся какашками. Кондиционер раскачивался, грозя в любую минуту грохнуться на пол; дамы визжали, грозя сделать то же самое, а бедная Анюшка забилась под стол и жалобно оттуда блеяла. Елена Владимировна носилась между столами в одних только золотых серьгах и, наткнувшись на кого-либо, злобно шипела.
– Тупые малолетки! – сквозь мартышачий визг изредка прорывались вполне членораздельные слова. – Нашли себе папиков – и давай издаваться, бабки лопатами гребут! А сами пшик, пшик же! У нормальных, талантливых писателей отняли эту возможность! Миром правят деньги и лицемерие!..
Заметив вошедшую Людочку, Толик на несколько секунд замер, вперившись в нее взглядом, видимо, размышляя, враг она народный али друг несправедливо забытых гениев, а потом выпятил верхнюю челюсть и замахнулся на девушку какашкой.
– Все продажные сволочи, все!..
Людочка увернулась от нацеленного в нее пахучего снаряда, и тот впечатался в стену аккурат под рядами дипломов. Юркнув в кабинет Геннадия Карловича, девушка привалилась спиной к двери и облегченно выдохнула, но тут же напряглась.
Геннадий Карлович, также щеголявший в изумрудно-зеленом костюме Адама, пребывал явно не в духе. Это можно было судить по его раскрытой клыкастой пасти и зажатому в лапе главному редактору Козлову.
– Да в глаза я не видел эту треклятую рукопись! – запинаясь, возмущенно доказывал главред. – М-мамой клянусь!
– А куда же она тогда, по-твоему, делась?! – басом рявкнул директор, еще выше поднимая над полом бедного козла Козлова. – Испарилась?!
– Д-да откуд-да я зна-аю? – в голосе Козлова появились жалобные нотки. Впрочем, Людочка сильно сомневалась в правдивости слов главреда – ее смущали выглядывающие между зубов козла обрывки бумаги. – Наверное, эта треклятая Евангелина ее сам-ма не прислала!
– Прислала – не прислала, меня это не волнует! Рукопись должна быть уже в работе! А знаешь, сколько мы из-за тебя потеряем?!
– Н-но я же…
Договорить редактору Козлову так и не дали – басисто рыкнув, аллигатор подбросил лопочущего главреда и АМ – за секунду его проглотил. Бедняга даже мекнуть не успел – ни рожек, ни ножек не осталось.
Облизнувшись, Геннадий Карлович повернул голову к Людочке и сосредоточил на ней взгляд. Смотрел он долго, внимательно, и по спине девушки побежали муравьи. Наконец, узнав ее, выудил из пасти узкие очки, протер и положил на стол. Сегодня директор выглядел… более хищно, что ли: зрачки его стали совсем вертикальными, дикими, и Людочка впервые по-настоящему осознала, что он – аллигатор.
– Что такое, Людочка? – устало поинтересовался Геннадий Карлович.
Людочка с трудом оторвала взгляд от красных капелек на его груди и сглотнула.
– А у нас там… в офисе такой кавардак творится, – пролепетала она. – Все будто озв… с ума посходили.
Слово «озверели» так и застряло комом в горле.
– А… хм, ну, бывает. – Директор воспринял ее заявление буднично. Улыбнулся перемазанными кровью зубами, похожими на треугольные зубчики пилы. – День сегодня нервный, Людочка, сами видите, товарищ Козлов напортачил. Все на нервах…
– Но вы же его… разве можно так? – Людочка картинно схватилась за сердце и даже пустила слезинку. – Геннадий Карлович, да вы совсем зверь! Все вокруг какие-то дикие звери!
– Ах, Людочка, дорогая, неужели вы считаете себя человеком? – Директор неприятно усмехнулся. – Давно вы на себя в зеркало-то смотрели?
Людочка изумленно захлопала ресницами. Сказанное настолько ее поразило, что она безропотно приняла из уродливых лап директора миниатюрное зеркальце в ажурной серебряной оправе и машинально в него заглянула – даже испугаться не успела.
Из зеркальца на нее смотрела чуть заостренная мордочка с розовым носиком, глаза-бусинки и черные круглые ушки. Недоверчиво коснулась пальчиками своей пушистой мягкой щечки с белыми усиками, открыла ротик и обнаружила под верхней губой два острых зуба.
И незаметно для себя Людочка вдруг выдохнула, будто схлынуло с нее разом накопившееся напряжение, державшееся все эти дни.
«Ну хоть не свинья, и то славненько», – подумала девушка с улыбкой, любуясь собой в зеркальце.
– Людочка, вы как всегда прелестны, но все же возвращайтесь на свое место, – клацнул зубами Геннадий Карлович, забирая у нее зеркальце и убирая обратно в стол. – Нам еще с потерянной рукописью разбираться… Работайте, Людочка!
Нора Май
Страна других
Любые совпадения случайны, все персонажи вымышлены. Да-да!
Агата брела по старинной парижской улице в расстроенных чувствах.
Осенний ветер то и дело порывался сбить с ног. Ноги, худые и уставшие, неловко опирались на высоченные шпильки, отчего постоянно пребывали в полусогнутом состоянии. В сочетании с природной сутулостью фигурка Агаты в черном комбинезоне с отливом напоминала паука на охоте, а загнутые носки высоких сапог хищно целились в редких прохожих. Будто добычу, Агата волокла за собой огромную модную сумку от любимого модельера Домны, полный эксклюзив из коллекции «Ксения». Заметив папарацци, Агата ногтем стянула с носа черные очки и нервно поправила зашпиленные белесые кудельки на голове. Затем приметила живописно ободранную