– В самом деле? Это интересно, – отозвался Холмс.
– Ну да! Он всячески ему помогал. Все вокруг согласны в том, что Тернер был исключительно добр к Маккарти.
– Ну и ну! Не кажется ли вам немного странным, что этот Маккарти, судя по всему малоимущий и по гроб жизни обязанный Тернеру, заводил речь о браке своего сына и дочери Тернера, предполагаемой наследницы отцовских владений, и не выказывал притом никакой неуверенности, словно дело лишь за предложением? Это тем более странно, что, как мы знаем, Тернеру такая идея совсем не нравилась. Об этом нам рассказала его дочь. Не наводит ли вас это на какие-нибудь догадки?
– Ну вот, пошли догадки, умозаключения… – Лестрейд подмигнул мне. – У меня, Холмс, достаточно трудностей и с фактами, без всяких там теорий и умствований.
– Вы правы, – смиренно отозвался Холмс, – с фактами у вас трудностей более чем достаточно.
– Так или иначе, я выяснил один факт, с которым и вам не разобраться, – не без раздражения выпалил Лестрейд.
– А именно?
– Что Маккарти-старший погиб от руки Маккарти-младшего, а все другие теории бьют мимо цели.
– Смотря куда целить, – рассмеялся Холмс. – Но, если не ошибаюсь, дом слева – это ферма Хэтерли?
– Да, верно.
Это было обширное, уютное на вид здание в два этажа, с шиферной крышей и серыми стенами в больших желтых пятнах лишайника. Шторы, однако, были закрыты, трубы не дымились – дом, казалось, приуныл под гнетом беды. У входа мы задержались: горничная по просьбе Холмса показала нам ботинки, бывшие на хозяине, когда его убили, а также ботинки сына, но не те, что он носил в тот день. Сделав очень тщательно семь или восемь обмеров, Холмс попросил, чтобы его провели во внутренний двор, а оттуда мы двинулись извилистой тропой к Боскомской заводи.
Когда Шерлок Холмс шел по следу, он полностью преображался. Вот и теперь трудно было узнать в нем спокойного логика и мыслителя с Бейкер-стрит. Хмурое лицо налилось кровью. Брови вытянулись в две четкие черные линии, глаза сверкали стальным блеском. Голова была наклонена, плечи опущены, губы сжаты, жилы на длинной шее походили на веревки, ноздри раздувались, как у зверя, почуявшего добычу. Думая исключительно о деле, Холмс либо не отзывался на вопросы и замечания, либо рявкал в ответ что-то неразборчивое. Молча, стремительно шагал он по тропинке, которая вела сначала по лугу, а потом через лес к Боскомской заводи. Под ногами, как и всюду в округе, было сплошное болото; и на тропе, и рядом, среди короткой травы, виднелось множество отпечатков обуви. Холмс то поспешал вперед, то останавливался; однажды он даже сделал по лугу небольшую петлю. Мы с Лестрейдом шли следом, сыщик глядел равнодушно-пренебрежительно, я же – с интересом, поскольку знал, что каждое движение моего друга направлено к цели.
Боскомская заводь протянулась по границе между фермой Хэтерли и парком мистера Тернера. Это водоем ярдов пятидесяти в поперечнике, окаймленный зарослями тростника. По ту сторону заводи, поверх крон деревьев, выглядывали красные башенки богатой усадьбы. Со стороны Хэтерли лес стоит очень плотно; узкое, в двадцать шагов, пространство между опушкой и поясом тростника покрыто влажной травой. Лестрейд указал нам точное место, где нашли тело. Земля была настолько мокрой, что я без труда разглядел след от падения. По напряженному, цепкому взгляду Холмса я догадывался, что на примятой траве запечатлено немало и других свидетельств. Сделав круг, как собака, взявшая след, он обратился к моему спутнику:
– Зачем вы заходили в воду?
– Пошарил там багром. Думал найти орудие преступления или еще какую-нибудь улику. Но, бога ради, как вы…
– А, ладно, ладно! Времени нет! Вы криво ставите левую ногу, и вокруг полно ее следов. Их распознал бы даже полуслепой, и они теряются в тростнике. О, как все было бы просто, если бы стадо бизонов не затоптало место преступления. Вот здесь прошла компания во главе со сторожем, и в радиусе шести-восьми футов никаких следов не осталось. Впрочем, вот три дорожки следов, оставленных одним и тем же человеком. – Холмс вытащил из кармана лупу, расстелил плащ и улегся на него, чтобы лучше видеть. Все это время он продолжал говорить, обращаясь не столько к нам, сколько к самому себе. – Это следы молодого Маккарти. Два раза он шел, а один раз бежал сломя голову: ступни отпечатались четко, пятки едва видны. Это подтверждает его показания. Он побежал, когда увидел, что отец лежит на земле. Здесь отец расхаживал туда-сюда. А это что? Сюда упирался ствол ружья, когда сын стоял и слушал. А это? Ха-ха! Что тут у нас? Кто-то прошел на цыпочках! На цыпочках! Широкие, очень необычные ботинки! Они пришли, ушли, потом вернулись – за плащом, конечно. И откуда же они явились?
Холмс бегал взад-вперед, то теряя, то находя следы, пока не завел нас от опушки в глубину леса, под тень мощного бука, самого большого дерева в округе. Там Холмс, радостно вскрикнув, снова опустился на землю. Он долго переворачивал листья и сухие ветки, собирал в конверт, как мне показалось, пыль и изучал через лупу не только почву, но и, насколько мог дотянуться, кору дерева. Во мху лежал зазубренный камень – его Холмс тоже внимательно изучил и оставил у себя. Затем, не сходя с тропы, добрался до большой дороги, где все следы терялись.
– Это было весьма интересное дело, – заметил он в своей обычной манере. – Насколько я понимаю, серый домик справа – сторожка? Пойду туда, переговорю с Мораном и, возможно, черкну пару слов. Затем мы поедем к себе перекусить. Вы ступайте к кэбу, а я скоро буду.
Минут через десять мы сели в кэб и поехали обратно в Росс. Подобранный в лесу камень оставался при Холмсе.
– Возможно, Лестрейд, вас заинтересует этот предмет, – заметил он, протягивая камень Лестрейду. – Маккарти был убит именно им.
– Я не вижу на нем следов.
– Их нет.
– Тогда откуда вы знаете?
– Под ним была свежая трава. Он пролежал там несколько дней, не больше. Места, откуда он был взят, я не увидел. Форма его соответствует виду раны. Никакого другого орудия поблизости нет.
– А что убийца?
– Это высокий мужчина, левша, хромает на правую ногу, носит охотничьи сапоги на толстой подошве и серый плащ, курит через мундштук индийские сигары. В кармане у него тупой перочинный нож. Я мог бы назвать и другие приметы, но для наших поисков достаточно и этих.