Нас выстроили в ряды и вывели на улицу, и я всё продолжала повторять про себя эту мантру. Я держала Суён за руку, помогая ей идти по людной дороге, а мой взгляд скользнул на восток. В воображении встали главные ворота крепости, солдаты, которые делают обход, как в самый обычный день. Возможно, жалуются на усталые ноги, палящее солнце, уже обсуждают обед. Только сегодня с наступлением темноты, когда солдаты выглянут за парапет, они растерянно заморгают в мерцании океана факелов. Тысячи, тысячи повстанцев придут свергать власть.
«Пожалуйста, позвольте нам одержать победу,– молилась я небесам,– Пожалуйста».
Процессия свернула на улицу Чонно, и крепостные стены полностью скрылись из вида. А затем, ряд за рядом, женщины исчезли в дверях дворца Чхангёнгун. Толпа несла меня в красные ворота, по широкому полю, окружённому роскошными деревьями и прекрасными павильонами, и во мне постепенно нарастало замешательство.
– Возможно, ван ещё спит, – прошептала Суён, словно чувствовала, что мне неспокойно. – Порой он выпивает слишком много, и ему трудно подняться с утра.
Мне отчаянно хотелось в это верить.
– Надеюсь, так оно и есть, – ответила я, притягивая её чуть ближе к себе, – и скоро мы снова отправимся…
– Нет, – перебила меня другая наложница, оглянувшись через плечо. – Говорят, ван передумал. Впереди процессии услышали, как евнухи переговаривались с придворными дамами.
– О чём? – спросила я.
Она удивлённо приподняла брови, но всё же ответила:
– Просто о том, что мы не идём в Кэсон. Слава небесам. Я бы предпочла не ходить так далеко. А твоей подруге вовсе не хватило бы сил на такой долгий путь.
Потрясение сдавило мне грудь, и я с трудом выровняла дыхание. Не может такого быть. Процессия должна покинуть город к ночи. Столица должна опустеть. Вся идея переворота покоится на этом фундаменте.
Пока я пыталась разобраться в происходящем, другая девушка подалась к нам с жарким шёпотом:
– Это из-за Безымянного Цветка. На последней жертве он оставил самое оскорбительное, самое нахальное послание. Одна наложница, которая провела ночь с ваном, слышала его разговор со следователем от начала до конца.
Голова у меня гудела, паника заглушала мысли.
– Ван твёрдо намерен отыскать убийцу к вечеру, – продолжала девушка. – Помните, когда всех грамотных жителей страны заставили сдать по четыре образца почерка? Чтобы можно было сравнивать с ними любую оскорбительную надпись в адрес правителя? Так вот, чиновники неделями их перебирали, дошли до последней тысячи документов или около того…
– Что же Безымянный Цветок написал в этот раз? – сдавленно уточнила я.
Она огляделась и закусила губу.
– Скоро ты увидишь меня, своего самого ненавистного подданного, Безымянного Цветка. И я навсегда войду в историю как убийца верховного правителя.
Кровь пульсировала у меня в висках, и я больше не слышала ни слова. Очевидно, Безымянный Цветок знал о грядущем перевороте. Мне следовало предупредить Тэхёна, но куда ни глянь, нас окружали вооружённые стражники, и я не могла оставить сестру одну. Спина намокла от холодного пота. Я беспомощно наблюдала за тем, как солнце плывёт по небу, двигаясь навстречу неведомому будущему.
* * *
Небо темнело, и с наступлением вечера пришёл холод. Зазвучал колокол, и каждый удар казался вечностью. На двадцать восьмом ворота затворили с болезненным скрипом – столица закрылась до утра.
Стражники растерянно огляделись, как и мы, не понимая, что происходит. Всё шло как-то не так, но никто, включая меня, не знал почему.
Столица погрузилась в полную тишину. Лишь иногда слышались шаги солдат, совершающих обход, и тёмная листва шуршала на горном ветру. Время от времени мимо пробегал какой-нибудь грызун, тихо пища.
Я закрыла глаза. Боялась, что иначе лишусь рассудка перед лицом мирного бездействия.
Раз, два, три, считала я едва слышно под бешеное биение сердца в груди, пытаясь отогнать мрачные мысли о том, что переворота не будет, что Безымянный Цветок каким-то образом раскроет наши планы, нас всех убьют… Страшные картины вставали перед глазами, и лёгкие словно стягивала петля.
…четыреста, четыреста один, четыреста два… С каждой секундой холод всё глубже проникал под кожу, до самых костей. Если переворота не произойдёт, Суён от отчаяния переберётся через стену столицы, цепляясь ногтями за камни, и я последую за ней.
Если повезёт, мы сбежим из столицы, но нам придётся скрываться до конца жизни. Хотя, скорее всего, нас обеих убьют, подстрелят в спину ещё на городской стене. Будет ли больно умирать? Я надеялась, что смерть придёт моментально, в кратком порыве агонии, за которым немедленно последует умиротворяющая пустота.
…девятьсот девяносто девять, тысяча, тысяча один…
В тишине кто-то ахнул.
Я распахнула глаза и увидела, как многие показывают вдаль. По небу пролетела горящая стрела и исчезла.
– Чт-то это было? – пробормотала девушка рядом с нами.
Мы все замерли, но тут же вздрогнули от оглушительного грохота.
– Вы это слышали? – зашептались стражники, сгрудившись вместе. – Откуда был шум?
– От ворот Чханыймун.
В часе пешком отсюда.
Ночь сотряс очередной грохот, теперь с северо-востока. Все закрутились на месте, ошеломлённые громкими звуками со всех уголков столицы.
– Проклятье! – выплюнул стражник с квадратной челюстью и сбросил на землю свою шляпу. – Мы весь день тут провели. Кто-то должен сходить выяснить, что там…
Он осёкся и округлил глаза.
– Клянусь небесами…
Сотни – нет, тысячи факелов загорелись на стенах столицы. Крики и вопли отдавались эхом от камней, словно волны в шторм. Казалось, мы очутились на тонущем корабле посреди океана, забытые в тёмном, влажном грузовом отсеке, и понятия не имеем, что происходит на палубе.
– М-может, это японские военачальники наконец до нас дошли и вторглись в Чосон, – прошептала одна девушка.
– Говорят, это повстанцы! – воскликнула другая, и голос её звенел от приятного волнения. – Значит, там наши отцы и мужья! Они пришли нас спасти!
Около дюжины наложниц бросились к ближайшим воротам, громко всхлипывая.
– Мы вернёмся домой!
Толпа загудела и отчаянно хлынула за ними, словно прибойная волна. Женщины расталкивали стражников и колотили по закрытым воротам, крича:
– Мы здесь! Не уходите без нас!
Всё вокруг шевелилось, бушевало, и мы с сестрой оказались в центре тесной толпы, которая несла нас вперёд.
– Нет! – заорала я во всё горло, теряясь в вихре розовых юбок, несущемся прямо на главную дорогу, в сердце боя. – Они здесь не для того, чтобы нас спасти! Надо сохранять спокойствие и вместе отправиться в горы, если мы хотим вернуться домой! Пожалуйста, скажите всем – бежим в горы! Ни в коем случае не идите к лидерам восстания!
В меня врезались плечом, и я рухнула на землю. Оглушённая ударом, я лежала неподвижно, и крик