Пока я искал в темноте револьвер, все было кончено. Все в пикапе были мертвы.
— Быстро! Трупы — в кузов! — Леонид, подсвечивая себе фонариком, вытаскивал из кабины еще теплое тело водителя. Лицо его было покрыто мелкими осколками стекла, из пореза на щеке сочилась кровь. — Уаз на буксир! Уносим ноги, пока шум не подняли!
Надеяться, что выстрелы не слышали, было глупо. Звук в ночи разносится далеко. Чем быстрее уедем, тем лучше.
Работали молча, как автоматы. Я метался с тросом, холодный металл больно бил по рукам. Олег и Андрей, кряхтя, волокли тяжелые тела, швыряя их в кузов пикапа с глухими стуками. Леонид уже сидел за рулем трофея, пытаясь завести его. Двигатель чихнул и ожил.
Не прошло и пяти минут, как мы уже двигались вглубь города. Покидать его сейчас, после перестрелки и с трофеями, было бы самоубийством. Другое дело — тихо ускользнуть… Но без знания дорог, да еще и без света… Решили: пока в город, пересидим день-другой в укромном месте, а там видно будет.
Буксировка была нервной: на заглушенном двигателе у УАЗа тормоза почти не работали — без вакуумника продавить педаль нормально не получалось. «Главное, не врезаться пикапу в зад, — мелькнула мысль. — Хотя ему-то что? Разве что Олег пострадает, если выпадет из кузова…»
В кабине УАЗа я был один. Андрей сел к Леониду, а Олег устроился за пулеметом в компании мертвецов.
Долго ехали вслепую. В городе, в предрассветной мгле, тусклого света ущербной луны едва хватало, чтобы различать груды мусора и не врезаться в завалы. Скорость — пешеходная. Ждали рассвета.
Единственное, что напрягало — слухи о городской «нечисти». Но с ней, может, и не встретимся, а вот с такими, как в кузове, — запросто. Говорят, нечисть ближе к центру, здесь её повывели. Но мы и не думали углубляться. Рассветет — найдем ангар или что-то подобное, заляжем на пару дней, пока страсти не улягутся. Потом уедем ночью, чтобы к утру уже быть далеко отсюда.
А «Зяма» всё-таки молодец. Не заглохни он — сейчас наши тела болтались бы в кузове того пикапа. Но он заглох, и мы живы. Плюс — ценный трофей: техника да еще с пулеметом! Невероятно. Что за пикап и пулемет, я пока не разобрался. Темно, да и машина основательно «наколхожена». Но добыча — первоклассная. Главное чтобы бензина хватило. На УАЗ — точно хватит, тут я уверен, а вот что в баках пикапа — неизвестно.
Задумавшись, я не заметил, как посветлело. Точнее, посерело. В этом призрачном свете улица выглядела декорацией к фильму ужасов. Серые стены пустых домов, зияющие провалы окон, обрывки проводов, мусор, мертвые деревья. И это не кино. Это реальность. Жуткое ощущение.
Ещё минут через двадцать пути нашлось подходящее убежище: промзона за полуразрушенным забором. Видны обломки ангаров, кучи плит, кирпичные трубы. Скорость упала еще больше — в головной машине тоже присмотрели это место. Сделав крюк (прямо не проехать), мы вкатились в дыру, когда-то бывшую воротами.
Машина заскакала по кочкам. Проехав немного, мы остановились.
— Ох… — Вылезая из кабины, я едва не упал: ноги затекли, спина ныла. Все-таки УАЗ не самая комфортная машина.
Осмотрелись. Вроде подходяще: и технику спрятать можно, и самим укрыться. Большие ангары выглядели не очень гостеприимно — дыры в стенах, провалившиеся крыши. Зато полуподвальные строения поодаль казались надёжнее.
Обсудив с товарищами (они пришли к тому же выводу), мы сбросили тела в какой-то колодец, завалили его строительным мусором и двинулись дальше. На стене одного из полуподвалов висела табличка: «Овощехранилище номер восемьдесят шесть. Госрезерв.» Длинный пологий спуск вел к массивным воротам, за которыми открывалось огромное, неожиданно просторное помещение.
Неплохо, — оценил я, посетовав лишь на оседающую на губах влагу, да почти абсолютную темноту. Хотя с фонарями — терпимо.
— Фу, черт… Может, найдем что посуше? — Олег сморщился, как от кислого лимона, потирая руки.
Меня тоже коробила сырость, но искать лучшее было некогда. Тем более мы здесь ненадолго — дня на два-три.
— Брось, — отмахнулся Леонид, потягиваясь. — Крыша над головой есть — уже хорошо. Ты лучше займись Зямой. Жопой чую — наш «друг» тут руку приложил. Копни проводку, ты ж у нас электрик.
Олег не был гуру, но с автомобильной электрикой справлялся. Я напрягал память: что делал пацан перед тем, как мотор заглох? Болтал без умолку, жестикулировал…
— Неужели мог из салона что-то кокнуть? Хотя… — под панелью справа висел коммутатор зажигания. Достаточно незаметно подрезать проводок…
Открыв пассажирскую дверь, я посветил фонариком. Все провода на месте, целы. «Значит, всё же случайность».
— А при них никаких документов? — вдруг спросил я, желая узнать имя «штурмана». — Или бумаг?
— Не-а. Пара фоток да золотишка немного, — он достал из кармана грязный конверт. — На, полюбуйся.
Отошёл к слабому свету со стороны ворот. Достал две пожелтевшие фотокарточки. На одной — молодая женщина с малышом на руках. На второй — они же с парнем в гимнастерке и фуражке, улыбающиеся в объектив. В его чертах — несомненное сходство с водителем пикапа, но…
— Странно… — пробормотал я. — Фотографии старые, раритетные, — судя по одежде и фону, года сороковые-пятидесятые. — А парень вроде современный…
— Дай глянуть, — Леонид взял фото. — Похоже, это его дед с бабкой в молодости. Вот тебе и сходство.
Может, и так. Но зачем носить с собой фото давно умерших предков? Обычно носят снимки близких: жены, детей, родителей…
— Не стыкуется как-то…
— Да забей. Нам-то какая разница? Бабка, дедка… Один хрен. Давай лучше трофеем займемся, — вернул он фотки. Под «трофеем» он явно имел в виду пикап.
— А что с ним не так?
— Как-то странно едет, дёргается.
Дерганье заметил и я, но списал на Леонида. Оказалось, нет.
Следующие пару часов копались в «китайце». Мотор — рядная «четверка» — работал ровно, ничего не текло, не стучало. Коробка — «механика» — переключалась нормально, хоть ручка и болталась. Остались под подозрением зажигание и топливная система, но лезть туда без схем и инструмента — себе дороже.
— Может, сеточка на бензонасосе забилась? — предположил Андрей.
— Может. А может, и нет. По-хорошему — давление в рампе померить… Хотя… Ну его. — отмахнулся Леонид.
Он хотел добавить что-то, но рев внезапно ожившего УАЗа заглушил все слова. Знакомый, родной басистый рык!
— Ну наконец-то! —