У нас уже был подобный прецедент. Пару месяцев назад, едва степь подсохла, несколько семей погрузились в машины, взяли с собой кое какую поклажу, и никому ничего не сказав, покинули село. Ни мотивации, ничего. Куда, зачем — непонятно.
В принципе, ничего зазорного в этом нет, хотят люди бежать, ради бога, пусть. Но пешком, на машинах — уже кража общего имущества.
Хорошо хоть этих тормознули, смогли убедить. Особенно помогли снимки с того злополучного озера. Словам люди часто не верят, а вот фото и видео — другое дело. Особенно когда на кадрах — нечто, явно не вписывающееся в обычный мир.
Реакция на моё выступление в клубе была… неоднозначной. От резкого неприятия — «Да это фотошоп!» — до полного ступора. Но в итоге все согласились: угроза реальна. Тем более что доказательств хватало — от трофеев до нападения банды. Хотя насчёт банды мнения разделились. Лично я склонялся к версии, что это случайность — просто наткнулись на наши следы, и явно переоценили свои силы. Опытные бойцы, хорошо вооружённые — три (!) немецких MG-42, автоматы, даже фаустпатрон имелся. Но наша линия обороны, выстроенная за это время, сработала на удивление хорошо. Машины нападавших, нарываясь на раскиданные шипы, превращались в неподвижные мишени для стрелков, укрывшихся за мешками с песком и в окопах.
Без потерь, конечно, не обошлось. Четверо погибших, семеро раненых, двое — тяжело. Погибших я лично не знал — все с тринадцатой улицы. Говорят, хорошие мужики были… В наше время каждый человек на счету, а тут сразу минус шесть — те двое в лазарете тоже «не бойцы». Даже если выкарабкаются — инвалидами останутся.
Зато трофеи радовали: два десятка автоматов (в основном MP-40 и ППШ), три пулемёта, пистолеты и фаустпатрон. Банда была серьёзно подготовлена. Жаль только машины — уцелела лишь та «Паджеро», что мы протаранили, остальные — в лоскуты: Движки разбиты, стекла вдребезги, вся жесть в дырках. Если удастся восстановить хотя бы одну, это будет тем ещё чудом.
Наш УАЗ пострадал меньше. Пулемётчик сначала лупил по кабине, и лишь в последний момент сообразил переключиться на мотор. Итог: разбитый радиатор, помпа, аккумулятор и крышка клапанов. Сам двигатель не пострадал, хотя в нашем случае найти крышку и помпу тоже целая проблема. С радиатором проще, он медный и достаточно ремонтопригодный, а вот насколько — вскрытие покажет.
От самого столкновения Зяма почти не пострадал, удар пришёлся на сваренный из катанного швеллера кенгурятник, из повреждений на котором лишь краска немного смазалась. А вот у оппонента дела оказались похуже, но тоже поправимые, под обстрелом машина не была, её пассажиры то ли на шухере оставались, то ли вовремя сообразили что лезть вперёд не стоит, поэтому повреждения имелись только от нашего тарана. Обе правые двери, стойка, крыша, порог и немного днище, всё чинительно и поэтому не страшно, — ни ходовая, ни мотор повреждены не были, хоть сейчас в путь.
— Я специально по машине не стрелял, — хвастался потом Леонид в мастерской, осматривая трофеи. — Зачем добро портить?
Взятые в городе стволы мы сдавать не стали — оставили для своих. Теперь у жён появилось что-то посерьёзнее кухонных ножей. Остальное, кроме части боеприпасов, отправили на склад. За что даже благодарность получили.
— Выходит, мы теперь вполне серьёзная сила, — рассуждал Олег, с трудом выговаривая слова через отсутствующие зубы. — Даже против самых крутых банд. Сколько у них стволов-то? Пятьсот?
— Максимум, — поправил я, вспоминая город. — Чистых боевиков — от силы две сотни.
— Ну вот! А у нас, если собрать всё в кучу, столько же наберётся!
— Только у них автоматы, а у нас в основном гладкоствол, — возразил я. — Хотя теперь с пулемётами полегче…
Пулемёты, — в том числе и «наш» ДШК, решили оставить на защите села. Пока мы отсутствовали, на всех господствующих высотах начали строить укреплённые огневые точки — что-то вроде старинных пикетов.
Ещё в XVIII веке, когда Российская империя расширяла границы, неподалёку от нас построили крепость. А вдоль границы через определённые расстояния ставили редуты, окружённые пикетами — небольшими укреплениями для раннего оповещения об опасности. Вот на их местах и решили возвести современные аналоги: бетонные коробки с амбразурами, запасом провизии и радиосвязью. Туда — пулемёт, снайпера… Попробуй возьми такую точку! Разве что гаубицей…
Которая, кстати, имелась и у нас в колхозе. Точнее аж целых две! Стоят у клуба, у монумента павшим. 122-мм, образца 1938 года, выпуска 1943-го. Правда, приведённые в негодность: затворы заварены, в стволах — глубокие пропилы. Раньше и думать не думали о восстановлении — боеприпасов всё равно нет. Но теперь…
Представить только: прямым попаданием такого «гостинца» у немецких танков башни срывало! А уж про здешние механизированные банды и говорить нечего. Пара выстрелов — и конец нашествию. Фенита ля комедия.
Расчёты даже есть: несколько мужиков служили в артиллерии, а один дед и вовсе командовал батареей таких орудий. Теперь дело за специалистами — смогут ли восстановить?
— Ну как Андрюха? — спросил я у жены, заглянув в лазарет после очередного «допроса».
— Без изменений, — вздохнула Аня, отрываясь от записей. — Подождёшь? Почти закончила.
Интересно, откуда в больнице столько бумажной работы? Ни карточек, ни рецептов, а пишут постоянно…
— Конечно подожду, — кивнул я. — За этим и пришёл.
Понятно что и товарища проведать, но ему моё присутствие пока до лампочки, вот как очнётся — а я в этом уверен, голова у Андрюхи крепкая, так все и соберёмся, новости ему будем пересказывать. А пока пусть отдыхает, сил набирается.
— Что пишешь? — поинтересовался я.
— Список лекарств и оборудования, — не отрываясь, ответила жена. — Глава собирает новую экспедицию в город.
— Что⁈ — я чуть не поперхнулся. — Еле ноги унесли, и снова туда⁈
— Вас не трогают, другие поедут…
— Но это же глупо! Они же на те же грабли наступят! Да и ничего не найдут!
Осознавая, что нам в город сейчас соваться смертельно опасно, я в то же время понимал: новички рискуют ещё больше. Странное чувство