— Анюта! Там пациенту плохо! — ворвалась санитарка Клавдия Петровна, божий одуванчик в белом халате.
Не успел я моргнуть, как жена уже мчалась к больному, оттеснив меня в угол.
Ладно… Пойду к главе. Как раз он навстречу попался — может, разъяснит ситуацию.
По пути задержался у памятника. Одна гаубица ещё на месте, вторую уже куда-то увезли. Массивная, на сдутых колёсах, она могла бы выглядеть грозно, если бы не пропиленный ствол.
Не удержался, подошёл ближе. Покрутил блестящую рукоять наводки — единственную не заваренную деталь. Прочитал табличку: год выпуска, вес, характеристики… Вздохнул. Вряд ли восстановим… На всякий случай сфотографировал табличку и двинулся к штабу.
— Здорово, Колян, — кивнул я знакомому на входе. — Глава у себя?
— Привет, Вась. Только зашёл, ещё не поднялся, — тот показал большим пальцем за спину.
— Сергей Алексеевич! — окликнул я, заметив широкую спину на лестнице.
Глава обернулся, тяжело вздохнул и жестом велел следовать за ним.
В кабинете он швырнул на стол папки и плюхнулся в кресло.
— Ну, рассказывай, — устало провёл рукой по лицу. — Я слушаю.
— Да нет, это я вас хочу послушать, — сел напротив.
Глава криво усмехнулся:
— Сказку рассказать?
— Вы собираете ещё одну экспедицию в город, а никого из нас в известность не поставили. — не стал я играть в Штирлица, ни времени, ни желания не было.
— Вот оно как… А ты что, обиделся что ли? — как-то даже обрадовался он.
— Ага. До глубины души.
— Ну и зря. В ближайшее время никаких экспедиций не планируется, единственное что я пока сделал в этом направлении — приказал создать перечни наиболее необходимых нам вещей. И всё на этом.
Мда… Говорил мне папа — «не делай поспешных выводов»…Только зря человека отвлёк…
— Понятно. Прошу простить. Так я пойду? — поднявшись, я сделал шаг по направлению к двери, но та внезапно открылась и на пороге возникла секретарь, пожилая уже женщина весьма серьезной наружности.
— Инга Ивановна, сделайте пожалуйста нам с Василием по чашечке чая… — не дав ей и рта раскрыть попросил Сергей Алексеевич, жестом усаживая меня на место.
— Раз уж ты сам пришёл, то вот тебе задание. Смотри…
Из кабинета я вышел через час, обдумывая новую задачу.
Во-первых, найденный нами самолёт уже в селе. Его перевезли, пока мы отсутствовали.
Во-вторых, мотор и электрика оказались в полном порядке. Упал он (точнее, сел) из-за закончившегося топлива. Повреждения устранили, и теперь моя задача — подготовить его к полёту.
Конечно, за штурвал сяду не я, а бывший военный лётчик, а ныне учитель кадетских классов — Александр Карлович Варт, или просто «дядя Саша Кадет». Это он убедил главу в возможности восстановить машину.
Первый, и самый главный вопрос был в типе топлива на котором может летать этот аппарат, ведь мы все, и я в том числе, слышали что в авиации используют керосин, специальный авиационный керосин. А где его взять? А негде. Вот только дело то в том что кукурузнику керосин не нужен, ведь его мотор, как и у всей поршневой авиации, питается бензином, правда тоже не простым, а авиационным, с более высоким октановым числом.
И вроде бы встаёт всё тот же вопрос — где нам взять сие чудо? Тоже негде, авиационные бензины в России давно не производят, поэтому и летают заслуженные старички на обычном девяносто пятом. Оно, конечно, не по правилам, не по госту и нормативам, но куда ж деваться-то? Самолетов подобного типа много, а топливо не производят, конечно можно американского купить, оно в продаже имеется, вот только цена на него заоблачная, в три, а то и четыре раза выше чем на девяносто пятый.
Обо всех этих делах мне поведал Сергей Алексеевич, расчёты показал, бумажки всякие, но вынес я из этого разговора только то, что дел ещё с самолетом — до зимы хватит, а нужен он, если по факту, ещё вчера.
Грузоподъемность полторы тонны, скорость двести пятьдесят километров, садится куда угодно, и взлетает откуда угодно, ест немного — в районе полутора сотен литров в час, что для его потенциальных возможностей очень даже приемлемо. Как ни посмотри, — мега полезный аппарат получается. А от открывающихся перспектив, — в случае если у нас всё получится, просто дух захватывает.
Разведка, переброска припасов, оружия, эвакуация… Перечислять можно ещё долго, ясно одно, самолет нам нужен, и нужен крепко.
— Дядя Саша, здравствуйте! — протянул я руку сухопарому седому старику в заляпанном маслом комбинезоне. Он стоял на крыльце своего дома, вытирая руки ветошью. В глазах читалось усталое раздражение.
— И тебе не хворать, — буркнул он в ответ, едва касаясь моей ладони своими мозолистыми пальцами. — Чего припёрся?
— Глава прислал. По самолёту, — поспешил объяснить я, чувствуя, как напряглись его плечи при этих словах.
Старик замер, его желтоватые глаза сузились:
— Опять отговаривать пришёл? Я ж сказал — подниму!
— Да нет же, — покачал головой я. — Наоборот, организацией помочь.
Дед недоверчиво хмыкнул, но всё же махнул рукой:
— Ладно, заходи. Только сапоги вытри — полы сегодня вымыл.
Внутри дом оказался неожиданно просторным. Старинная дубовая мебель, пахнущая воском и временем, массивный стол с резными ножками, начищенный до блеска медный самовар в углу. На стенах — фотографии: молодой лётчик у крыла какого-то старого истребителя, та же улыбающаяся морда у вертолёта, группа молодцев в лётных куртках.
— Чаю? Или сразу к делу? — спросил дед, доставая из буфета гранёные стаканы.
— Как вам удобнее, — дипломатично ответил я.
— Тогда по-мужски, — хрипло рассмеялся он и вытащил из-под дивана пузатую бутыль с мутноватой жидкостью. — Сам гоню, по отцовскому рецепту. Сорок лет уже, как часы.
Я вежливо кивнул, хотя самогон никогда не любил. Но отказаться сейчас — значит сразу испортить отношения.
Дед ловко налил две стопки, толкнул одну мне:
— Ну, за авиацию!
Жидкость обожгла горло, оставив послевкусие дрожжей и чего-то травяного. Я сглотнул, стараясь не скривиться.
— Так о чём говорил глава? — прищурился дед, наливая вторую.
Я разложил на столе принесённые документы:
— Вот накладные на топливо, график работ, список запчастей…
Его морщинистое лицо вдруг оживилось:
— Значит, правда дают добро? А то эти уроды из ремцеха вчера орали, что самолёт на металлолом пойдёт!