— Да все, как один! Говорят, глава приказал распилить, мотор на склад! Я уж вешаться собрался, ей-богу!
Я глубоко вздохнул. Видимо, кто-то решил пошутить над стариком. Жестоко.
— Сергей Алексеевич лично мне поручил курировать этот проект, — твёрдо сказал я. — Самолёт будет летать.
Дед вдруг смахнул ладонью непослушную слезу:
— Да я б его хоть сейчас поднял! Ты ж не представляешь — машина-то какая! Девять цилиндров, тысяча лошадей! Да на таком…
Он захлебнулся от восторга, словно мальчишка, впервые увидевший истребитель.
— Я понимаю, — улыбнулся я. — Поэтому и пришёл. Когда можем начать?
— Да хоть сейчас! — вскочил он, опрокидывая стул. — Пошли, покажу!
На улице нас встретил непонятно откуда взявшийся дождь. Дед, не обращая внимания на непогоду, бодро зашагал к ангару на окраине села. Его походка, несмотря на возраст, сохранила чёткость и лёгкость — сказывались годы в кабине.
— Смотри! — он с размаху распахнул тяжёлые ворота.
В полумраке ангара вырисовывались знакомые очертания. Ан-2, наш «кукурузник», выглядел неповреждённым. Крылья, хвост, все поправлено, стекла в кабине вымыты до блеска. Вокруг суетились несколько человек в комбинезонах.
— Всё по инструкции готовим, — с гордостью пояснил дед. — Масло залили, топливную систему перебрали…
Он подвёл меня к кабине:
— Залезай, посмотри!
Я нерешительно встал на кажущуюся хрупкой ступеньку, заглянул в салон, потом прошел дальше. Кабина оказалась тесноватой, но удивительно уютной. Приборная доска сверкала латунными деталями, штурвал обтянут потертой кожей. Запах бензина, масла и старого дерева.
— Красота, а? — позади сиял дед. — Это ж не пластиковый боинг! Здесь душа есть!
Я кивнул, проводя рукой по штурвалу. Вдруг заметил выцветшую фотографию, приклеенную над приборной доской: молодой Варт в лётной форме, обнимает улыбающуюся женщину с ребёнком на руках.
— Семья? — спросил я, оборачиваясь.
Его лицо на мгновение дрогнуло:
— Была… Не вернулись из города, когда всё началось.
Наступила неловкая пауза.
— Ну так что, полетаем? — резко сменил тему дед, хлопнув меня по плечу. — Завтра на рассвете первую проверку движка делаем!
Я только кивнул. В его глазах горел тот самый огонь, который, наверное, когда-то сжигал противника в небе. И горел он не просто так — этот старик действительно знал толк в своём деле.
На следующий день мы собрались у ангара затемно. Дед, несмотря на возраст, появился первым — в потрёпанном лётном шлеме и том же заляпанном стареньком комбинезоне.
— Ну что, орлы, — проскрипел он, потирая руки. — Покажем этой железяке, кто тут главный?
Мужики засуетились. Один побежал за тележкой с аккумуляторами, другой начал что-то подкачивать. Я стоял в стороне, чувствуя себя лишним.
— Эй, ты! — окликнул меня дед. — Не зевай, иди сюда! Будешь моим вторым пилотом!
— Но я же не…
— Никаких «но»! — перебил он. — В жизни надо всё попробовать. Держи, — сунул мне потрёпанный бортовой журнал. — Записывай показания.
Я послушно устроился на ящике рядом с кабиной, куда дед уже забирался с проворностью двадцатилетнего.
— Контакт! — раздался его крик.
Механик крутанул лопасть, потом еще и еще.
— От винта! — заорал дядя Саша, механик отскочил. Двигатель кашлянул, чихнул… и замолчал.
Варт вылез из кабины и в несколько движений снял кожух с двигателя. Его руки, покрытые старческими пятнами, ловко орудовали ключами.
— Видишь? — показал он мне чёрную от нагара свечу. — Топливо не то. Девяносто пятый для него — как для тебя самогон. Работает, но как…
Я кивнул, вдруг осознав, что старик прав. Этот самолёт, как и он сам — пережитки другой эпохи. Крепкие, надёжные, но… уходящие.
— Давай ещё раз! — скомандовал дед, уже вкручивая новые свечи.
На этот раз двигатель ожил с первого раза. Громовой рёв девяти цилиндров оглушил всех. Ангар наполнился сизым дымом. Дед в кабине, забыв обо всём, улыбался, как ребёнок.
— Слышишь⁈ — кричал он мне через грохот. — Слышишь, как он поёт⁈
Я кивал, чувствуя, как вместе с вибрацией мотора в груди просыпается что-то давно забытое — восторг, надежда, вера в чудо.
Может, этот старик и его «кукурузник» — именно то, что нужно нам сейчас. Не высокие технологии, а простая, проверенная временем надёжность. Как те гаубицы у клуба. Как наш колхоз. Как мы сами.
Глава 18
Всё еще жаркое вечернее солнце медленно клонилось к горизонту, отбрасывая длинные тени от ангара и фигуры деда, задумчиво разглядывавшего нашу гордость — кукурузник Ан-2. Воздух был густым от запахов бензина, масла и нагретого металла. Мотор, оглушительно ревевший во время пробного запуска, теперь почивал, лишь изредка цокая, остывая. Я подошел ближе, чувствуя под ногами жесткую, вытоптанную траву нашего импровизированного «космодрома».
— Дед, а что со взлётной полосой? — спросил я, пользуясь его задумчивым, но в целом неплохим настроением после удачного запуска. — Её же готовить надо? Расчистить, разровнять… Где будем делать?
Он обернулся, прищурившись на солнце. Морщины на его загорелом лице казались глубокими каньонами.
— Не надо нам полосы-то особой, — махнул он рукой куда-то за спину, в сторону кладбища. — За погостом, знаешь, тот лужок, что к речке спускается? Участок ровненький, как стол. С него и попробуем завтра подняться. Как в старые добрые, с грунтовки.
— Завтра⁈ — Вырвалось у меня так громко, что я едва не подавился собственным языком. По нашему, вроде бы согласованному плану, первый вылет должен был состояться минимум через неделю! А тут — завтра. Сердце екнуло, смешав предвкушение с внезапной тревогой. Нифига себе ускорение!
— А как иначе-то, Вась? — Дед ткнул пальцем в сторону самолета. — Машину в воздух поднять нужно! Только так поймем, чего не хватает, где клинит, что подпилить-подточить. Бумажка бумажкой, а практика — наше всё. Ты вот что: отправь кого-нибудь проверить тот участок. Если ямы — заровнять лопатами, камни — убрать. А ещё лучше, — он пристально посмотрел на меня, — сам этим займись. Обидно будет, если на взлете шасси подломлю из-за какого-нибудь булыжника. Руки потом отгрызу.
Я кивнул, мысленно представляя указанное место. Лужок действительно был довольно ровным, но после дождей и без должного ухода… Колеса кукурузника, или, по-правильному, шасси, проектировались как раз для таких условий — взлёта и посадки в чистом поле. Крепкий металл, удачная, проверенная временем конструкция, спрятанные внутри амортизаторы, способные выдержать колоссальные нагрузки при жестком приземлении.