— Ладно, договорились, — успокоил я его. — Сейчас только перекушу чуток, сил наберусь, и сразу двинусь туда. Посмотрю, что там и как.
Покрутившись ещё немного вокруг самолета, впитывая его масляно-бензиновый запах и любуясь пока еще не облезшей до конца краской на крыльях, я направился домой, на обед. В животе уже урчало от голода и волнения.
Ну надо же… — вышагивая по знакомой, но теперь всегда пустынной первой улице, я невольно ускорил шаг. — Даже не верится. Завтра! Самый настоящий первый вылет!
Честно говоря, я не особенно верил в успех этой затеи. Точнее, не верил вообще. Слишком фантастичной казалась идея восстановить старый кукурузник в условиях, когда гвоздь-то дефицит. Но теперь, когда этот «летающий сарай» — ещё одно меткое прозвище прославленного биплана, — оглушительно заревел мотором, загадив всё пространство вокруг клубами сизого, едкого выхлопа, сомнения пошатнулись. Поневоле пришлось поверить, что невозможное — возможно.
И планы, которые раньше казались пустыми фантазиями, теперь обретали плоть. Использование Ан-2 воспринималось уже не гипотетически, а вполне себе реально. Да, он прожорлив, этот «кукурузник», жрет бензин литрами. Но теперь, когда есть теоретическая возможность наладить хоть какие-то поставки топлива из города, это становилось решаемой проблемой. А плюсов от обладания собственным самолетом, пусть и таким тихоходным и допотопным, было несоизмеримо больше.
Конечно, окончательное слово в его использовании будет за Советом. Но если бы спросили лично меня, с чего начать… Первым делом я бы поднялся в небо и облетел наш поселок по самому большому радиусу, на какой хватит топлива. Внимательно рассмотрел, а ещё лучше — запечатлел камеру окружающую нас местность. Мало ли? Может, где-то в округе еще кто-то выжил, обосновался? Или видны следы чьей-то деятельности? Заброшенные фермы, дымки костров… Информация — сейчас дороже золота.
А если рискнуть и полетать над самим городом? Над теми самыми районами куда местные банды соваться боятся? Это же вообще улёт будет! Сделать снимки, найти по ним наиболее привлекательные, относительно безопасные цели для вылазок, и потом, уже зная куда и за чем, махнуть по-быстрому: прилетели днем, пока твари не так активны, быстро загрузились ценным грузом — и улетели. Минимум риска для людей на земле.
Вспомнилась старая компьютерная стратегия, «Герои меча и магии». Там все мало-мальски стоящие артефакты охраняли мощные монстры, справиться с которыми было ой как непросто. Но было одно волшебное заклинание — «Полёт». Активировал его — и твой герой просто перелетал через головы охраны, забирал артефакт без единой царапины. Вот так и у нас могло получиться с самолетом. Если, конечно, всё пойдет по плану и мы не нарвемся на что-то непредвиденное в воздухе или на земле при посадке.
Надо только окончательно решить вопрос с топливом. Вроде бы девяносто пятый бензин сливали в отдельные бочки, и хотя на наших заправках он мало чем отличался от девяносто второго, чисто маркетинг, но рисковать не хотелось. Разбиться при первом же вылете из-за плохого бензина — идиотизм. Дед, правда, бурчал, что Ан-2 — всеядная машина, заправлять можно чуть ли не керосином из лампы, но я считал — лучше перестраховаться. Нашли девяносто пятый — льем девяносто пятый.
— Что у нас сегодня на обед? — спросил я, входя во двор и унюхивая непривычно аппетитные, мучные ароматы, доносившиеся из летней кухни. Летом вся готовка происходила именно там, чтобы не парить дом.
— Чудо случилось! — улыбнулась, выходя мне навстречу, Аня. На руках она несла большую, слегка дымящуюся глиняную миску. В ней аккуратными стопочками лежали… лепешки! Небольшие, румяные, вроде микроблинов. — Удалось достать немного муки.
Хлеба мы не видели уже несколько месяцев. Как и всего мучного — макарон, печенья, выпечки. Эти простые вещи остались лишь в снах и воспоминаниях. Поэтому вид даже таких скромных, но явно свежеиспеченных микролепешек показался настоящим чудом, праздником желудка и души. Слюнки потекли.
— Круто! — восхищенно протянул я. — Но откуда? Где ты такое сокровище откопала?
Аня поставила миску на грубый деревянный стол под навесом, подошла ко мне поближе. В ее глазах светились озорство и тайна. Она заговорщически улыбнулась, оглянулась, будто боясь, что кто-то подслушает, и, подмигнув, прошептала прямо мне в ухо:
— Секрет.
Естественно, я не мог удовлетвориться таким ответом. Применив проверенную временем «особую тактику» — сочетание щекотки, настойчивых вопросов и обещания молчать как рыба, — я всё же вытянул из нее и происхождение муки, и причину сегодняшнего маленького праздника.
Оказалось, мои домочадцы, разбирая на чердаке завалы старого хлама (а в нашем новом мире ценность имели даже самые никчёмные ранее вещи), нашли несколько десятков плотных белых мешков из-под муки. Сложенные один в другой, они пролежали там в забвении несколько лет, еще с тех времен, когда мы держали свиней и покупали для них отходы с хлебозавода. Если память не изменяет, мешок такого сухого хлеба — а там были и сухари, и целые черствые буханки, и всевозможные бракованные булочки — стоил тогда копейки, рублей сто. И это был не просто засохший хлеб, а специально высушенный, почти как сухари. Один раз, после Пасхи, в мешках даже оказались куличи! Я тогда сокрушался — столько труда, а вот свиньи радостно хрюкали, уплетая священную выпечку. Фасовали всё это добро в мешки из-под муки, естественно, не стираные — кому какое дело? И вот теперь, перебрав найденное сокровище чуть ли не по ниточке, просеяв через мелкое сито, Аня добыла почти целое оцинкованное ведро этого бесценного богатства! Мука, перемешанная с мельчайшими крошками сухарей, за столько лет под раскаленной крышей, чудесным образом не испортилась, не заплесневела, не прогоркла. Чистая удача!
Ну а поводом для «гуляний» послужила еще одна радостная новость: Андрей, наш тяжелораненый товарищ, наконец-то пришел в себя! По словам Ани, которая следила за его состоянием, до выписки оставалось всего пара дней. Двойной праздник!
Так что и без того приподнятое после удачного запуска двигателя настроение стало ещё лучше, светлее. Пообедав похлебкой из мяса (лепешек мне, увы, не досталось — берегли на праздничный ужин вечером), я двинулся обратно на «космодром» — так после появления кукурузника народ окрестил тот самый кусок поля, где стоял наш крылатый красавец.
Ну а что? По значимости для села появление собственного самолета вполне могло потягаться со строительством настоящего космодрома в прежнем мире.
Приближаясь к ангару,