Политика. Саломея Ивановна, опозорившаяся перед одним из молодых поколений магов — это эпический залёт, за который кто-то должен был ответить. Что делают люди, понимающие в политике, когда случается подобное? Они берут самую слабую, незащищенную и неважную жертву, кроваво расправляются с ней, назначая виновной во всех грехах, и её невинной кровью, смачно разбрызганной по всему, чему только можно, удовлетворяют возмущенные народные массы. Это не справедливость, это — экстренная мера.
Этой жертвой должен был стать я, но не стал. Время было упущено, страсти улеглись, иное объяснение было выдано учащимся массам, и пусть крайним назначили опять же некоего Джо, якобы заколдовавшего свои копии на дурное чувство юмора, но теперь на потрясающей красоты блондинку косились и думали нехорошее… а вот я смог без особых проблем начать свой новый трудовой день!
— Товарищи! В это трудное время, мы обязаны пойти на жертвы! Только совместно преодолевая препятствия, мы сможем достичь результата! Нет, победы! Нет! Справедливости! — важно вещал я из-за своего стола своим четырем молча слушающим доппельгангерам, — Работаем! Трудимся! Без эксцессов! Без выпячивания собственного «я»! Честным трудом и ровным профессионализмом отметем гнусные инсинуации и наветы, которыми изволили облить нас нечистоплотные товарищи!
Големы слушали и, похоже, совсем не возражали против услышанного, что радовало моё черствое сердце ровно также, как радовал его связанный Шайн, пребывающий в моем облике. Сейчас он лежал у меня под ногами, жалостливо мыча и страдая тем остатком лица, который виднелся из-под повязки, закрывающей кляп. Подлец, захватив мою бывшую комнату в башне Башен, приволок туда один из домиков фей со всеми обитательницами, а затем, пугая их брызгалкой, вынудил танцевать стриптиз. Дошло бы и до чего-то более серьезного, но, к счастью, на втором этаже башни спал Дино, которого привлекли отчаянные писки обрызгиваемых (кстати — маслом!) волшебных созданий. Увидев всё это непотребство, он арестовал кота и положил на хранение, а затем передал его мне. Ну, на следующий день. Пока я думал, что делать с Шайном, а тот страдал, потому как давно и неиллюзорно хотел жрать. Сейчас же он работал подушкой для ног, на добровольных началах. Мычание — знак согласие, если вы не знали.
— Кстати, интересно, что это, по сути, ожившее заклятие, над которым у тебя весьма небольшое влияние… но, при этом, они воспринимают то, что ты говоришь, на куда более глубоком уровне, чем ожидалось… — задумчиво пробормотал Вермиллион, взирая на мои копии, продолжающие стоять смирно перед столом.
— Потому что вы перестарались со сканированием, — пояснил я, задирая голову, чтобы взглянуть в глаза Библиотекарю, — Вы буквально создали четыре моих искусственных призрака, а затем наделили их телами. Они обладают частью моей памяти. Они — частично я. А я, Верм, себя знаю очень хорошо. Джо терпеть не может, когда его репутацию пытаются очернить дополнительно, потому что очернять свою репутацию он предпочитает сам! Более того, это очернение, чаще всего, есть в плане!
— Поумничай тут… — пробурчал призрак, — Кстати, жрица Лючии караулит тебя на входе. Вирт заколдовал ей пару очков, так что теперь она может отличить тебя от големов…
— А не подскажешь, где лежит книга, которая поможет уже мне заколдовать пару очков? — тут же сориентировался я, — Очень надо.
Одной блондинке срочно нужно подменить новый предмет обихода!
— Подскажу. Если прекратишь сидеть подо мной и нести чушь. А заодно уберешь за своим котом, он напрудил лужу.
— Шайн, ах ты мерзавец…
Тем не менее, Саломее Батьковне надо было бросить косточку. Во-первых, я хотел узнать, чего она от меня, собственно, хочет, а во-вторых, мне нужно было с ней завязать какой-то контакт, чтобы иметь возможность заменить очки. Поэтому, уточнив у своих гремлинов настроения вне Библиотеки, я решил отважно шагнуть во внешний мир, отдавая себя на растерзание красивейшей женщине планеты.
Но сразу не получилось. Точнее, получилось у расколдованного Шайна, который, ругаясь как грузчик, ломанулся со всех четырех лап наружу, в полуоткрытую дверь. Когда она дооткрылась, на пороге стоял потрепанный молодой маг с длинной козлиной бородой, в залихватски посаженной под углом помятой шляпе и… нетрезвый.
— Мастер Вермиллион! — прогорланил он не особо радостно, но с претензией на бодрость и размахивая при этом руками, — Здрасте!
Шмотки на персонаже были наши. Выпускные. В смысле тридцатилетней давности. Чистые, но затрепанные почти что донельзя.
— Освальд, — неожиданно теплым тоном буркнул Вермиллион, замедляя вращение литературного вихря вокруг себя, а затем, безо всякого перехода, обратился ко мне, — Джо, это Освальд, башенный маг. Причуда — «Выпивоха».
Ого. Даже не так. Ого-го! Рассказывать, в большинстве случаев, о своих Причудах для волшебника почти табу… если они не вредят окружающим. О чужих же… да еще так…
— Ого! — невесело присвистнул подошедший к столу маг, вынимающий из-за пазухи булькающую фляжку, — Вермиллион, ты заделал себе сына? Он настолько хорош⁈
— По-моему, ты втягиваешь меня в какой-то блудняк… — пожаловался я Вермиллиону, снова задрав голову, — Мы так не…
— Я думал, что Освальд давно умер, — буркнул в ответ призрак, — Но он жив и, вроде бы, здоров. Помоги ему. С Причудой.
— Освальд Озз, к вашим услугам! — придурошно поклонился мне изрядно приложившийся к фляжке волшебник, — Вечно пьяный, вечно молодой! Не ожидал, что мой наставник — вот так, сходу, начнет говорить такие смущающие вещи, но, если не верить ему — верить не останется больше никому! И это несмотря на то, что я ему не писал! И не навещал. И…
— Тервинтер Джо, — в свою очередь представился я, не дожидаясь конца представления.
— Нет! — снизу вверх мне пьяно покачали пальцем, — Ты — волшебник, которому только что брошен небывалый вызов! Победить Причуду! Сделать то, с чем ни справился ни один волшебник Орзенвальда на протяжении всей его истории! Гордись же!
Сказано все это было очень саркастично, хоть и легким тоном. За