Жрецы ль у вас метлу берут?
Общество не любит и не хочет публицистики. Оно хочет, чтобы литература оставалась поэзией, чтобы она оставалась мудростью; в худшем случае – чтобы она оставалась настроением, без вмешательства в частности и подробности текущих дел, не обращаясь в «метлу», метущую ежедневный сор. Публицистику оно допускает, но как третьестепенное явление в литературе; и, составляя себе небольшую коллекцию любимых писателей, решительно исключает из нее публицистов, как бы ни было знаменито их имя, даже как ни велика была бы их историческая заслуга. Т. е. общество оправдывает пушкинский стих и как бы говорит писателям: оставьте мне «метлу», не хуже вас я сумею вымести сор из своей избы; останьтесь «жрецами», останьтесь ими по крайней мере настолько, насколько хотите, чтобы хранилась о вас память.
И еще вспоминается стих Пушкина:
…буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…
Публицистика, в последнем анализе, и есть желчь, есть гнев; и вот еще причина, почему общество не помнит публицистики, не включает ее в элизий памяти своей. «Довлеет дневи злоба его» – довольно «злобы» сегодняшнего «дня», чтобы еще от прежних дней хранить ее и, с каждым днем накопляя, иметь перед собою в виде «литературы» наконец целые горы ее. Публицисты прошлого забываются – и слава Богу: довольно публицистов этого волнующегося дня, и они довольно отравляют нам аппетит к обеду. Нельзя, в самом деле, из-за литературы лишать себя утреннего свежего дыхания, спокойного разговора по вечерней заре и, наконец, – право же, это не преступление – вкусного обеда среди семьи. Общество хочет немножко жить, кроме того, что оно читает: нельзя жить в отравленном воздухе, в воздухе вечного гнева и раздражения, – и вот почему относительно всех публицистов века минувшего и нынешнего:
Sit vobis terra levis [201].
Но ведь есть же запомнившиеся публицисты, напр. Руссо? Руссо?.. Нет – это был момент психической жизни европейского общества; он не мел «метлою», или, точнее, он смел своей метлою целое общество, целую фазу его развития, но потому что в исторически развивающемся обществе он явился как перелом сознания, как кризис характера и настроения. Руссо – это минута жизни в европейской цивилизации; ее момент – а не лицо только, не человек, не писатель; и вот единственная причина, почему в нем запомнились писатель, человек и лицо. Но как основательно забыты Гольбах, Ла-Метри, даже как забыт Вольтер: возможно ли представить теперь человека, с волнением читающего который-нибудь из 95 томов «Œuvres complets» [202] его?
Sit iis térra levis [203].
1898
Примечания
1
«Подросток», Ф. М. Достоевского. Изд. 3. СПб., 1882, стр. 454.
2
«Арабески», ч. 2. Жизнь.
3
Cм.: «Воспоминания о воззрениях С. А. Усова на искусство» Н. Иванцова, в кн. III «Вопросы философии и психологии». М., 1890.
4
Редактор журнала «Заря», приглашавший Достоевского написать к осенним месяцам этого года какую-нибудь повесть.
5
«Почем мы знаем: может быть, именно Тихон-то и составляет наш русский положительный тип, который ищет наша литература, а не Лаврецкий, не Чичиков, не Рахметов и проч.». Приписка Достоевского к письму.
6
Два последние – герои романа «Что делать?».
7
См.: «Биография и письма». СПб., 1883, отд. 2, стр. 233–234.
8
Об успехе «Дневника писателя» см. цифровые данные в его «Биографии и письмах», отд. 1, стр. 300.
9
См.: «Дневник писателя» за 1877 г., декабрь: «К читателям».
10
См. выше, в письме к Aп. H. Майкову.
11
По поводу Пушкинского праздника единственный № за 1880 г., с «Речью о Пушкине» и объяснениями к ней.
12
Это высказано положительно и в предисловии к «Братьям Карамазовым».
13
См. его думы и слова после кончины старца Зосимы.
14
Один разговор с Ракитиным, где он, «девственник», признается, что ему слишком понятны «карамазовские бури».
15
Разговор с братом Иваном о страданиях детей.
16
См. об этом воспоминании в «Дневн. писат.» за январь 1877 г.
17
Это название носят две центральные книги в «Братьях Карамазовых».
18
Он подробно развит, между прочим, у Ап. Григорьева в статье «Взгляд на современную изящную словесность и ее исходная историческая точка». См.: Сочинения, стр. 8–20.
19
«Мертвые души». Изд. 1873 г., стр. 258.
20
См. «Причитания северного края», собранные г. Барсовым. «Плач Ярославны», самое поэтическое место в «Слове», есть, очевидно, перенесенное сюда народное причитание. Сравни язык, образы, обороты речи.
21
В «Выбранных местах из переписки с друзьями» можно, в сущности, найти все данные для определения внутреннего процесса его творчества. Вот одно из ясных и точных мест: «Я уже от многих своих недостатков избавился тем, что передал их своим героям, их осмеял в них и заставил других также над ними посмеяться… Тебе объяснится также и то, почему я не выставлял до сих пор читателю явлений утешительных и не избирал в мои герои добродетельных людей. Их в голове не выдумаешь. Пока не станешь сам сколько-нибудь на них походить, пока не добудешь постоянством и не завоюешь силою в душу несколько добрых качеств, – мертвечина будет все, что ни напишет перо твое». («Четыре письма к разным лицам по поводу „Мертвых душ“», письмо третье.) Здесь довольно ясно выражен субъективный способ создания всех образов его произведений: они суть выдавленные наружу качества своей души, о срисовке их с чего-либо внешнего даже и не упоминается. Так же определяется и самый процесс создания: берется единичный недостаток, сущность которого хорошо известна из субъективной жизни, и на него пишется иллюстрация или иллюстрация «с моралью». Ясно,