— Кто такие будете? — спросил я, пока Семён прошмыгнул внутрь дома.
— Охо…
— А вот врать нет необходимости, — сразу же оборвал слова незнакомцев я. — Раз сразу на враньё перешли, то давайте мордами в снег. — Для уверенности я потянул из кармана револьвер, демонстрируя его стальную рукоять. — Вот будете вести себя хорошо — и тогда потолкуем нормально, а сейчас вы мне что-то уж сильно не нравитесь. Может, мне вам бошки просто прострелить и дело с концом? Чтобы не возиться и время не терять.
— Не надо, ваша светлость! — вдруг крикнул один из незнакомцев, вставая на колени, а затем медленно ложась на холодный снег. — Мы не враги вам, не из полиции и не опричники. Мы ребята нормальные.
Говорящий был высок и жилист. Лицо было яйцевидной формы, с жидкой бородёнкой и не самыми плотными усами. Глаза у него были испуганными и говорили, что моего пришествия он никак не ожидал, а на стрельбу вряд ли способен будет.
— Они тебя знают, княже, — хмыкнул вышедший из дома Семён, наводя на пленников своё ружьё. — Раз они сюда вышли, то уж точно не просто так. Валить их надо. Оружие заберём, патроны тоже по карманам распихаем, еду приготовим и валить будем отсюда.
— А теперь давайте по порядку. Патронов у меня вас перебить хватит, так что если почувствую, что врёте мне, то буду одного за другим на тот свет отправлять. Рука у меня не дрогнет — не в первый раз мне людей стрелять приходится. Кто вы такие?
— Меня Дмитрием звать. Мы партизаны из отряда «Красный Сокол», — проговорил партизан с жидкими усами, прижимая щёку к снегу. — Прибыли к вам на выручку, князь. Вы должны были несколько дней назад ещё прибыть, а вас всё нет и нет. Узнали, что перестрелка в лесу у вас была, вот и решили в лесу поискать. Нашли, видимо.
— Так я сразу и поверил. Больно сильно вы похожи на солдат. Я вашего брата достаточно повидал, чтобы на такое враньё бессовестное быстро купиться. Так что давай мне лучше правду рассказывай, а то терпение у меня совсем не железное.
— Да правду я вам говорю, товарищ князь, — мужчина залепетал быстро, едва не сбиваясь в своей речи. — Наш разведчик должен был встретить вас ещё три дня назад, но сам пропал, и его обнаружить не удалось. Мы на место перестрелки наткнулись, вот и решили до ближайшей заимки добраться. Тут уже следы обнаружили и решили вас дожидаться. Вот зачем, товарищ, думаете, мы оружие в сторону отложили? Не просто же так себя без защиты оставили. Захотели бы мы вас поймать — не стали бы разжигать печь, дым-то наш и слепой заметит, так что давайте, ваша светлость, мирно всё решим. Оружие себе забирайте, но лучше уж поговорить, а то крики наши уж больно по лесу сильно расходятся.
— Пошли, «партизан», — я потянул за шиворот говорливого пленника и повернулся к Семёну. — Остальных на прицеле подержи ещё, пока я с этим переговорю.
Глава 23
Кто бы мог подумать, что спасением для меня послужит город, бывший родиной для того самого известного волка-товарища. Небольшой губернский городок, население которого было немногим больше шестидесяти тысяч человек, находящийся на стыке эпох: с одной стороны это была старая патриархальная Россия с златоглавыми соборами и ярмарками, с другой — железные дороги и фабрики тяжёлой промышленности.
Тамбов был наводнён различными агентами царского режима. Рюриковичи прекрасно знали о том, что в городе развивались различные левые движения, начиная от синдикалистов и анархистов, заканчивая социал-демократами и радикальными коммунистами. Прямых стачек или, тем более, восстаний они не осуществляли, но явственно такие настроения ощущались. Если верить разнообразным статистикам, которые появлялись в газетах, и данным, которыми обладали промышленники, можно было сделать вывод, что этот город сохранял уверенное преимущество перед остальными в области единиц вооружения на одного совершеннолетнего гражданина мужского пола. Если в остальных губерниях и других административных единицах приходилось по шесть единиц длинноствольного и короткоствольного оружия на десять человек, то вот Тамбов имел порядка полутора единиц орудий на одного человека.
— Вот и додумались нас толкнуть в самый рассадник левых, — ворчал Семён, смотря в окно.
Квартира, в которой мы укрылись, когда-то принадлежала одному из мелких городских чиновников. Сам хозяин исчез несколько недель назад во время ночного рейда опричников, и потому соседи не предпочитали задавать лишних вопросов. Сама квартира была маленькой и можно даже сказать, что убогой: бумажные обои давно облупились, диван продавлен, стол на кухне подпирался положенной под одной из ножек тонкой книгой. Здесь раньше жили, но как только задержали отца семейства, все домочадцы поспешили убраться из города как можно быстрее и насколько вообще возможно дальше.
Я сидел у печки, разбирая и смазывая затвор винтовки. В городе мы оказались всего три дня назад под покровом темноты. Заходили мы внутрь с большими проблемами, едва не наткнувшись на военный патруль, который в городах начинал выполнять свою миссию ровно в восемь вечера. Любого, кто встречался на пути патрулям и находился на улице без достойной причины, очень легко могли забрать в ближайший отдел полиции и держать там долго — до выяснения обстоятельств. Правда, иной раз обстоятельства зачастую выяснялись под крепкими кулаками опричников.
— Надо точку скоро менять, — сказал Семён и поднял с печки начинающий закипать чайник, после чего разлил содержимое по кружкам.
Помещение сразу же наполнилось густым запахом чая. Я принял кружку и кивнул словам казака. Человеком он был горячим, но сейчас говорил правильные слова. Конспиративные квартиры было необходимо менять и делать это как можно чаще. Легко можно было поверить, что агенты опричнины продолжают наше преследование. Всё же, даже в самих лесах мы успели сильно наследить, оставив за собой несколько трупов. Здесь же город в целом находился на особенном контроле разных силовиков, которые сейчас таких как мы очень быстро порвут на британский флаг.
В дверь постучали. Я сразу схватился за револьвер, Семён тоже отпрянул от окна и присел