Можно вспомнить, что в 1930-х Райх политизировал сексуальный вопрос, намереваясь помешать массам погрузиться в пучину нацизма, создавая для них, напротив, возможность коммунистической революции. В итоге он сделал вывод о необходимости политизации сексуальной жизни: отчуждение, причиняющее страдание массам, на самом деле затрагивало тысячи аспектов интимной и повседневной жизни, и одного лишь теоретического разъяснения капиталистической эксплуатации, весь груз которой они на себе тащили, было недостаточно для («классового») сознания, необходимого для свершения революции. С другой стороны, Райх провел критику сталинской регрессии, показав, что революция, объявившая себя коммунистической, может обратиться в свою противоположность. С этой точки зрения, нацизм и сталинизм, как и буржуазно-капиталистическая модель, демонстрировали, несмотря на все свои бесспорные различия, наличие у них общих реакционных качеств, позволявших удерживать власть над массами. С революционной точки зрения, отточенной психоанализом, цель теперь состояла не только в том, чтобы вернуть себе продукты труда, но также и в том, чтобы порвать с товарными и контрактными отношениями, которые скрепляли труд с капиталистическим наслаждением, составленным из ложных потребностей [332]. Ведь даже тогда, когда субъект не работал, истинные его потребности были обращены на эрзацы желаний, подкрепляющие процесс господства. Поэтому марксистской концепции самой по себе недостаточно для объяснения процесса отчуждения, который она намеревалась описать и подорвать. Аналитик мог прояснить психические операторы товарного фетишизма и ложного сознания со своей собственной точки зрения. Также он мог указать путь и психоаналитические средства, благодаря которым можно от этого фетишизма избавиться. Таким образом, в период политического протеста и пробуждения в Германии 1960–1970-х Вильгельм Райх был возвращен из забвения. Как и во Франции, его идеи снова попали в оборот; тогда как СКП намеревается в каком-то смысле продолжить райхову программу политизации повседневной жизни, но уже в своем собственном поле, в медицине.
Райх среди врачей
Цель СПК – не только в том, чтобы критиковать психиатрию или практиковать антипсихиатрию, она носит общий характер и требует, в русле опять же Райха, политизировать вопрос болезни, не ограничиваясь одной лишь психиатрией. В 1970-е эта амбиция СКП отличает его от других попыток того же рода, которые, однако, не оказали столь же заразительного революционного воздействия. Эта радикальная ориентация обосновывается в манифесте, опубликованном во Франции в 1973 году издательством Champ Libre (выпустившим в те же годы одну книгу Райха) под названием Как сделать из болезни оружие. Тот же текст с 1972 года ходил по рукам в виде брошюры на немецком и французском языке, с предисловием Жана-Поля Сартра. Сартр представил СКП в качестве попытки провести простую аналогию между социальным отчуждением и психическим заболеванием. И хотя он защищал политические стремления СКП, но оставался врагом психоанализа и не понимал политико-психоаналитической радикальности и смелости коллектива; позицию коллектива Сартр истолковал в качестве еще одной версии «радикальной антипсихиатрии». Однако оригинальность концепции СКП определяется тем именно, что она выходит за пределы как психиатрии, так и антипсихиатрии, защищая тезис, согласно которому основной процесс отчуждения коренится в болезни в целом, а также в медицине, которая официально должна от нее лечить.
Таким образом, в своей политической критике СКП идет гораздо дальше классического марксистского анализа. Истинные места производства отчуждения должны обнаружиться там, где, считалось, можно иметь дело лишь с чисто органическими причинно-следственными цепочками, с наукой и медициной, которые политическими заведомо не являются. Этот тезис, контринтуитивный и радикальный, по-новому проясняет те секторы общества, которые могли казаться совершенно нейтральными, находящимися вне политического пространства как такового. И правда, разве может быть что-то политическое в медицинской науке, которая лечит болезни, от которых человек страдает на телесном уровне? Задаваясь радикальным вопросом о самом основании медицины и ее диспозитивов, здоровья и его идеологии, болезни и симптомов, СКП показывает, что речь, напротив, идет о важнейших областях, которые необходимо подвергнуть суровой материалистической критике, углубленной открытиями психоанализа – «благодаря разработкам Райха и его материалистическо-исторической работе болезнь была понята СКП в качестве противоречия внутри жизни, в качестве жизни, которая ломает саму себя» [333]. Так для исследования открылось целое новое поле, связанное с политикой больных тел.
Также СКП опирается и на работы Франца Фанона. Последний отметил, что во время борьбы за освобождение Алжира у пациентов, в прошлом колонизированных, исчезли их психиатрические и соматические симптомы, например, язвы или искривления позвоночного столба [334]. Эти описанные Фаноном субъекты, тела которых выдавали симптомы политического колониального подавления, становятся для СКП главным ориентиром: похоже, что не только «психическое заболевание», но и любая болезнь со всеми ее симптомами неразрывно связана с капиталистической системой. Соответственно, любой врач, да и вообще всякий, кто «серьезно занимается симптомами», непременно «столкнется с насилием капиталистического общества». СКП решительно оспаривает нейтралитет медицинской науки. Болезнь и ее симптомы, прежде чем стать органическим фактом, представляют собой факт политический, и даже попросту главный политический факт. Следовательно, необходимо пересмотреть саму концепцию здоровья при капиталистическом режиме, и точно так же надо объяснить, как и почему агенты медицинского поля и их пациенты не признают политический процесс отчуждения, объектами которого становятся. Но, прежде чем перейти к этому, нам нужно понять, как радикальные клинические замечания Фанона, подхваченные СПК, находят объяснение в марксистской концепции влечений, предложенной Райхом.
Частичное влечение, меновая стоимость и болезнь
«Поведение индивида определяется садомазохистскими тенденциями, невротическим тревожным состоянием, процессами идентификации с авторитетом и консервативными тенденциями. Райх под сексуальностью негенитальных влечений, которые, в свою очередь, оказывают противоположное влияние, имеет в виду то, что еще с процессов, закладывающихся в самом юном возрасте, генитальное наслаждение блокируют, предпочитая ему определенный тип анального и орального поведения» [335]. С точки зрения СКП и Райха, эффективность капитала, действующего на своего субъекта, в основном проистекает из либидинального искажения, производимого воспитанием и определенными буржуазными институтами, к которым СКП добавляет также аппарат здравоохранения, приписывая ему решающую роль. Действительно, Райх в своей работе Вторжение сексуальной морали показал, что возникновение и закрепление капиталистического способа производства предполагают определенную трансформацию либидо [336]. Захват и эксплуатация производительных сил, так же как осуществление плана безграничного накопления, исторически могли возникнуть только вследствие глубочайших преобразований сексуальной экономии. Райх установил их генезис и способ действия. С его точки зрения, либидинальная экономия капитализма заключается в том,