Но это призрачное и смертоносное время якобы очищенного психоанализма определенно закончилось. И пусть эта книга сможет стать предвестником такого завершения, вызвав и у других исследователей-психоаналитиков желание пойти по этому, пока еще не проработанному, пути. Многие полузабытые эпизоды истории психоанализа, если открыть их заново, смогут прояснить наше собственное настоящее. В послевоенный период, в частности в США, в Топике под влиянием Меннингеров и в Чикаго под влиянием Франца Александера были созданы бесплатные амбулаторные клиники, построенные по берлинской модели. Фенихель, побывавший в Топике в период своего американского изгнания, рассказывает, что встретил там атмосферу, сравнимую с берлинской и пражской. Бернфельд, эмигрировав, также создаст в Сан-Франциско Свободный институт психоанализа по образцу берлинского. Эрих Фромм и Фрида Фромм-Райхман, психоаналитики, основавшие в 1920-х Франкфуртский институт психоанализа, развивали свой опыт в Честнат Лодже, в Мэриленде. Укажем также на инициативы в Алжире, проведенные в больнице Блиды при содействии Франца Фанона, в Англии, где они привели к антипсихиатрии Лэнга, Бёрка и Купера в Кингсли-холле, а также к образцовым аналитическим курсам, таким как курс лечения Мэри Барнс; того же внимания заслуживает опыт «Народного консультационного центра Нигуарды» (Consultorio Populare di Niguarda) в Италии 1970-х, а также начинания Маннони во французском Боннёйе и Лаборатории психоанализа в Венсенне, возникшей после группы «Ландер». Список на самом деле будет длинным, даже если не говорить о недавних и современных инициативах. Эти несколько примеров представляют собой сводку живой международной истории, которую еще предстоит написать. Также мы хотим, чтобы та неизбежно частичная выборка, которую мы должны были произвести, способствовала в то же время освобождению исследования в этих пока еще недостаточно известных областях и стала своего рода приглашением углубить само это направление психоаналитически-политических исследований, или, если говорить по-английски, как требует нынешняя мода, psychoanlytic politics studies. Пусть это живое множество, срез которого мы представили, поднимется на поверхность настоящего, чтобы избавить его от смертоносного воздействия психоанализма. И пусть эта книга поспособствует открытию новых путей исследования и воодушевит сегодняшних и завтрашних аналитиков-активистов заняться клинической работой в современных народных классах, за что на протяжении долгого и плодотворного периода выступал и сам отец психоанализа.
Флоран Габаррон-Гарсия и народный психоанализ
1. Истории психоанализа и его нейтральность
Книга Флорана Габаррона-Гарсии посвящена истории психоанализа; и история эта не одна. Истории зависят от тех, кто их рассказывает. Они зависят от того, под каким углом их рассказывают, из какого дискурсивного места они звучат. Зависят они также и от того, когда, в какое именно время их рассказывают. Цель книги Габаррона-Гарсии – вернуть забываемое, вытесняемое, скрываемое: то, что он называет народной историей психоанализа.
История психоанализа – это множество историй в рамках всегда уже безграничной Большой Истории. Посвященная народной истории психоанализа книга Габаррона-Гарсии показывает, что невозможно рассматривать истории психоанализа вне контекста всемирной истории.
История, как правило, пишется задним числом, и свою историю Флоран Габаррон-Гарсия пишет уже в XXI веке. Он пишет народную историю психоанализа, можно даже сказать, историю психоанализа для народа века ХХ. Народная история психоанализа. Слова эти звучат, конечно, странно, но их странность тотчас проходит, если мы посмотрим на историю психоанализа с политической стороны. Две неразрывно связанные между собой области интереса Габаррона-Гарсии – история психоанализа и его политическое измерение. Принципиальный вопрос книги: может ли психоанализ быть нейтральным? Возможно ли «политическое воздержание», к которому призывал психоаналитиков Эрнест Джонс? Ответ Габаррона-Гарсии, разумеется, отрицательный. Под эгидой этого вопроса он начинает свое расследование истории психоанализа.
Почему ответ на вопрос о нейтральности – разумеется, отрицательный? Потому что, согласно Фрейду и Лакану, мы всегда уже занимаем определенное место в том или ином дискурсе; и место это априори не может быть нейтральным. В самой аналитической клинике мы либо занимаем место, предпосланное психоаналитическим дискурсом, либо с него слетаем в позицию знающего – позицию, предписанную господским (университетским, капиталистическим) дискурсом.
Эта позиция, отрицающая «нейтральность психоанализа», и заставляет Габаррона-Гарсию взяться за перо. Психоанализ для него сегодня оказался на стороне реакции. Впрочем, понятно, что речь идет не о некоем «всем» известном психоанализе, а об очевидных сегодня в этом поле направлениях, течениях, школах. Революционная же, субверсивная, с позволения сказать, контркультурная (при всей сомнительности этого термина) тенденция психоанализа подвергается очернению. Неудивительно, что Флоран Габаррон-Гарсия не обходится в своих рассуждениях о психоанализе без шизоанализа. Почему неудивительно?
Во-первых, шизоанализ, на наш, да и не только, взгляд, – это радикальная версия психоанализа, призванная сохранять революционный потенциал психоанализа и выявлять его реакционные, параноидальные черты. Во-вторых, Флоран Габаррон-Гарсия несколько лет проработал в клинике, в которой действуют принципы институциональной психиатрии и шизоанализа. Речь о Ла Борд, психиатрической больнице, созданной в 1953 году другом Жака Лакана Жаном Ури при поддержке Феликса Гваттари. Ангажированность шизоанализом у автора очевидна. Повторим, что это не должно нас удивлять, поскольку шизоанализ представляет собой прямое продолжение психоанализа в его радикальной форме. Одна из статей Габаррона-Гарсии посвящена Лакану и Анти-Эдипу и называется «Анти-Эдип», дитя, созданное Гваттари и Делёзом за спиной у Лакана, отца синтома [375]. Да, между шизоанализом и психоанализом немало различий, но в одном из самых принципиальных положений, а именно в этике – в необходимом отказе психоаналитика от властной, господской позиции – Лакан и Гваттари с Делёзом не противоречат друг другу.
Шизоанализ возникает на волне революции 1968 года, в самом начале годов 1970-х усилиями Феликса Гваттари и Жиля Делёза; и у шизоанализа, конечно, есть предтечи, которые принципиально важны для Народной истории психоанализа: это – Вильгельм Райх, на которого и Гваттари с Делёзом смотрят как на одного из своих предшественников, и Франсуа Тоскейес, о котором, как и о Райхе, речь тоже впереди. Впереди – истории народного психоанализа.
Само понятие истории крайне важно для психоанализа. Почему?