— Роман… — Глаша прошептала моё имя с такой болью, что даже мои собственные муки на мгновение померкли. — Смотри на меня! — Её голос дрожал, а в глазах — паника, хоть она и старалась держаться. — Не отпускай сознание! Ты слышишь? Держись! Попробуй… контролировать это…
Я закашлялся — и на ладонь упала сгустком капля чёрной, как смоль, крови.
— Не… получается… родная… Сейчас я попробую… уйти в ускоренный режим… Но это… тоже… может не сработать… — В глазах резко потемнело, а дыхание сбилось, и я уже почти ускорился.
И вдруг, словно произошёл щелчок в моём самочувствии. Резко, почти мгновенно, словно кто-то переключил тумблер. Боль исчезла. Полностью. Я вздохнул полной грудью… и осознал, что чёртов философский камень больше не конфликтует с моей природой. Он «адаптировался». Или я, вернее, мой ведьмачий дар.
— Глаша… — Я поднял голову, и она замерла, увидев мои глаза. Их радужка теперь светилась золотым узором, повторяющим те самые красные спирали из колбы. — Вроде бы отпустило…
Глафира Митрофановна осторожно прикоснулась ладонью к моему лицу:
— Но эти чёрные «прожилки»… Они не исчезли…
— Наверное, побочный эффект, — предположил я. — И, надеюсь, что временный… — Я медленно поднялся на ноги, ощущая, как энергия стремительно циркулирует по обновленным путям. — Похоже, что эликсир ещё и очищает каналы, выжигает всё «лишнее»… Только бы знать, что он «считает» лишним?
Акулина, всё ещё напуганная, прошептала:
— А если бы не очистил?
Я встретился с ней взглядом и весело подмигнул:
— Тогда я бы сгорел изнутри…
Глаша вдруг резко выдохнула и больно шлёпнула меня раскрытой ладонью по плечу.
— Дурак! Не смей так больше говорить — беду накаркаешь! — Её голос дрожал от ярости и облегчения. — Ты чуть не… не…
Я обнял её, чувствуя, как она трясётся.
— Прости! Как-то неожиданно всё случилось!
Она всхлипнула, уткнувшись мне в плечо:
— Идиот… Да и я дура! Больше никаких экспериментов без подготовки! Слышишь?
Неожиданно Акулина вдруг хлопнула в ладоши:
— Но… но это же работает, мам! Рома, ты теперь стал в разы сильнее, да?
Я кивнул, вытягивая руку и разжимая кулак. Над ладонью вспыхнул не просто сгусток энергии (я всего-то навсего хотел создать обычный слабенький светляк) — а «плазменный шар», отчего-то пульсирующий в такт моему сердцу.
— Похоже на то… — задумчиво произнёс. — Но нам ещё нужно тщательнее изучить все эффекты. И… — Я взглянул на Глашу, подбирая слова. Надо найти способ контролировать это. Пока, чувствую, что ваш «камень» действует сам по себе.
Глафира Митрофановна стиснула зубы, но после согласно кивнула:
— Ладно. Но никогда больше не пугай меня так, ясно?
Я улыбнулся и поцеловал её в лоб:
— Клянусь!
Итак, еще одно открытие в сфере магических наук было сделано моей ненаглядной. И это, при всём при том, что она ни разу не одарённая — обычная простушка, каких в мире — пруд пруди! Но я чувствовал — это только начало. Глафира Митрофановна еще себя покажет во всей своей красе. И тогда пусть все наши враги трепещут…
Вдруг, без всякого предупреждения, плазменный шар в моей руке дрогнул и погас, будто его кто-то «выключил». Я почувствовал, как золотые узоры в глазах потускнели, а черные прожилки на коже начали быстро бледнеть и исчезать, будто их никогда и не было.
— Что-то не так… — пробормотал я, сжимая ладонь, где ещё секунду назад пульсировал плазменный шар. Теперь там осталась лишь слабая искра, едва заметная в полумраке лаборатории.
— Что… что происходит, мам? — прошептала Акулина, разглядывая моё лицо и руки.
Глаша сразу же схватила меня за запястье, резко закатывая рукав. Заодно проверив мой пульс, она внимательно следила за исчезновением черных прожилок, которые пропадали по всему телу.
— Похоже, что эффект от философского камня исчезает, — сказала она, и в её голосе прозвучало странное сочетание облегчения и разочарования. — Эликсир перестал работать.
Я сжал кулак, ощущая, как сила уходит, словно песок сквозь пальцы. Меридианы больше не горели, а магия — не переливалась по ним с прежней мощью. Я возвращался к своему обычному состоянию «погорельца».
— Ну что ж, девчонки… — Я усмехнулся, стараясь скрыть напряжение в голосе — я уже так размечтался. — Отрицательный результат — тоже результат… Да и какой же он отрицательный? Эликсир работает, просто недолго. Эго с успехом можно использовать, как временное усиление.
Глаша задумалась над моими словами, а потом медленно кивнула.
— Мы не учли стабилизацию… Возможно, сама формула философского камня требует корректировки. Или… — она взглянула на меня с внезапной тревогой, — твой организм сам отторгает его.
— Значит, ты права — нужно больше исследований! Вы у меня настоящие молодцы!
Акулина притворно надула губы:
— Ну, вот! Я уже думала, мы создали что-то грандиозное!
— Так вы и создали! — поспешил я её успокоить. — И это — за столь короткий срок! Просто, надо продолжать — и всё обязательно получится!
Глаша вздохнула, потирая виски.
— Ладно… Мы обязательно всё проверим. Может, удастся понять, почему эффект не постоянный?
Я молча согласился, но в душе шевельнулось странное чувство…
«А что, если это „непостоянство“ не просто эффект или недоработка эликсира? Что, если мой дар на самом деле сопротивляется… или защищает меня? Или этот эффект возникает от присутствия в моем сознании первого всадника»
Но вслух я ничего не сказал. Пока что. А там видно будет.
— Значит, работа продолжается? — вот что вместо этого сказал я.
— Настоящая работа только началась, — подтвердила Глаша, и в её голосе снова зазвучала та самая уверенность, которая заставляла верить — у них всё получится.
— Только, чур, красавицы мои — все работы переносятся на завтра! А сегодня у нас пир горой по поводу нашего возвращения! Собирайтесь скорее, а то я сейчас кого-нибудь из вас точно сожру! — Я сделал страшное лицо и пощелкал зубами.
Однако, после того, что со мной случилось буквально несколько минут назад, испугать моих девчонок не получилось. Но они снизошли к моим нижайшим просьбам и, быстро переодевшись и приведя себя в порядок, покинули лабораторию. Прогулка по старому и слегка неухоженному (однако Пескоройка уже приступила к устранению этого недочёта) кладбищу, как это не покажется странным, очень нравилась и мне и моим девушкам.
Мы вышли во двор, и свежий осенний воздух мягко обнял нас после душной и пропахшей едкими реактивами, кровью и впитавшимся даже в стены запахом магического перегара лаборатории. Резные надгробия, усыпанные облетающей разноцветной листвой, стояли как молчаливые стражи прошлого, напоминая о бренности бытия.
Глядя на них, почему-то, как никогда хотелось жить. Глаша укуталась в теплый платок, но её глаза блестели — она всегда любила эту тишину, этот странный, почти мистический покой. Акулина же, наоборот, громко шаркнула ботинком по опавшим листьям и задрала голову к небу. Деятельная молодая энергия в ней так и бурлила.
— Еще пару месяцев назад я и представить не могла, что окружающий наш мир — такой… большой и такой сказочный! Какой же дурой я была раньше! Мам, прости, я просто не понимала… — Она резко развернулась ко мне. — Рома, а правда, что Ваня родился простаком? А потом с помощью машины какого-то профессора стал одарённым?
Я фыркнул и укоризненно покачал головой, романтические мечты о Чумакове так и не покинули головы Акулинки. Но пока мои воспоминания не изменились — ничего экстраординарного между ними не произошло. Моя будущая версия из этого альтернативного мира, всё еще имела шансы на появление.
— А это, товарищ Красавина, — вспомнил я шпионский псевдоним девушки, который дал ей в первые дни нашего знакомства, — между прочим, государственная тайна! И Ваня, как я понимаю, вам её разболтал…
— Ой! — Акулинка, сообразив, что проговорилась, зажала рот ладошкой. — Только не наказывайте его…
— Я подумаю… — не успел я договорить, как Глаша, смеясь, толкнула меня локтем в бок: