В воздухе запахло грозой — не метафорически, а по-настоящему. Над потолком сгустились тучи, и в следующее мгновение молния ударила в центр зала, рассыпавшись на тысячи искр, а весь замок основательно встряхнуло. По стенам зазмеились изломанные трещины, а с потолка посыпался какой-то мусор.
Матиас, всё ещё чувствуя головокружение от вина, сжал бокал в руке, пытаясь вернуть себе ясность мыслей. Его взгляд метался между ведьмой и вампиром — он понимал, что стал свидетелем чего-то большего, чем просто давний спор. Похоже, какие-то старые разногласия между этими древними существами сегодня вспыхнули с прежней силой. Но в чём они заключались гауптштурмфюрер СС не понимал.
— Речь не о том, чтобы остановить тебя, владыка, — ведьма устало откинулась в кресле, но её пальцы нервно сжимали подлокотники с такой силой, что дерево возмущенно потрескивало, — а о том, кто держит в своих руках нити власти над этим миром. Мир снова становится интересным, владыка Варгоши! Разве ты этого не почувствовал?
За окном грянул гром, и огни в зале погасли, оставив только багровое сияние камина. Каин замер, но в его глазах всё ещё плясали отблески ярости:
— Объяснись, Верховная!
Изабель тяжело вздохнула:
Я расскажу… Но будь готов, владыка… тебе не понравится то, что ты услышишь. — Ведьма посмотрела на Матиаса, и в её взгляде было что-то почти… жалостливое. — Ты был прав, мальчик: Истина не принадлежит никому. Но она всегда требует больших жертв… — В темноте её шёпот прозвучал как приговор, вот только профессор не знал, чем это всё может закончится.
— И кого же ты собралась принести в жертву, Изабель? — Каин уже успокоился, и грозовые тучи, метающие молнии даже в каминном зале, развеялись.
— Конечно же простаков, владыка! — воскликнула ведьма. — Слишком долгое время весь дивный мир находился в тени, позволяя обычным смертным жить, как им вздумается? И кому от этого стало легче, Варгоши? Они даже без нашего вмешательства уничтожают друг друга десятками и сотнями тысяч, превращая в дерьмо драгоценную энергию, оставшуюся с ними со дня сотворения первого человека! А ведь эта энергия — бесценна!
Каин медленно поднял голову и задумался, словно взвешивая слова ведьмы. В его глазах мерцали искры горького понимания её правоты. Слишком долго он жил на свете и научился разбираться в безумном стремлении смертных к самоуничтожению.
— Ты спрашиваешь, зачем я воскресила древнее наследие Вилиготенов? — продолжила Верховная ведьма и её голос стал мягким, почти ласковым, словно она объясняла что-то непослушному ребёнку. — Потому что этот мир стал для всех нас тусклым, скучным и пресным. А что еще хуже — он стал очень хрупким, Варгоша. Как стекло, готовое треснуть от малейшего удара. А ты знаешь, что происходит, когда стекло разбивается?
Она щёлкнула пальцами, и в воздухе перед ней возникла прозрачная сфера, наполненная клубящимся дымом. Внутри него мелькали обрывки образов: войны, пожары, толпы людей, охваченные безумием. Каин замер, изучая видения. Его глаза, казалось, остекленели, но в них продолжала гореть холодная ярость.
— Так ты пытаешься изменить реальность под себя, создав собственный мир? — наконец произнёс древний упырь. — Ты ведёшь себя так, будто весь мир — это твоя шахматная доска, а люди — лишь пешки на ней. Но ты забываешь одну вещь… — Он хищно усмехнулся. — Ты не богиня, Изабель! И никогда ей не будешь! Не тешь себя такой мыслью!
— Хочешь ты того или нет, но я уже впустила магию в мир обычных простаков! — насмешливо произнесла Верховная ведьма. — Я не хочу больше скрываться в тени! Мне надоело это до чёртиков!
— И ты думаешь, что если дашь им ещё больше магии, ещё больше власти, ещё больше тайных знаний, которые они не в состоянии постичь… они станут лучше? — Его голос звучал тихо, но в нём дрожала ледяная убеждённость. — Они сожгут сами себя, Изабель. А затем и весь этот мир вместе с нами! Неужели ты этого действительно хочешь?
Пространство вокруг них снова исказилось — но теперь не из-за магии ведьмы, а из-за темной энергии, исходящей от Каина. Казалось, сама реальность содрогалась перед его истинным обликом, тем, что он скрывал за маской не настолько уж древнего господаря Варгоши.
Но если Матиас был в курсе его настоящего имени, то Верховная ведьма явно пребывала в недоумении. Она не понимала, отчего окружающий их эфир так «нервно» реагирует, пусть и на могучего, но упыря. Она еще никогда не встречалась с такими проявлениями его силы, хоть и знала его не одну сотню лет.
Однако, Изабель постаралась не выдать своего испуга, хотя проявленная Каином мощь больше соответствовал какому-нибудь древнему языческому богу, а не вампиру. Она лишь покачала головой, улыбаясь в лицо вурдалаку с каким-то странным спокойствием.
— А кто сказал, что мир должен оставаться прежним? — Верховная ведьма медленно поднялась, а её глаза горели всё ярче. — Ты, наверное, забыл, Владыка, что мы — не сторожа этого мира. Мы — его движущая сила!
Матиас почувствовал, как мороз пробежал по его спине. Он вспомнил строчки Святого писания, приписываемые Каину, и удивительным образом перекликающиеся с нынешними словами Верховной ведьмы: «разве я сторож брату моему?»[1]
— Вот и она, истина, — прошептал профессор, глядя на них обоих.
Изабель громко рассмеялась, но в её смехе не было прежней насмешливости:
— О, мой мальчик… ты даже не представляешь, насколько ты прав. Он — прелесть, Варгоши! — воскликнула она, обращаясь к Каину. — Ты уверен, что не хочешь его просто сожрать? А то я бы с удовольствием забрала его у тебя и нашла достойное применение.
Каин не отреагировал на последние слова — он пристально смотрел на Изабель:
— Знай, Верховная: если ты снова разожжёшь огонь магической войны… я не стану её тушить.
— А я тебя об этом и не просила, — ответила ведьма, и её улыбка стала «слишком» широкой. — Я привыкла со всем справляться сама! А если тебе что-то не нравится — убирайся! И не вздумай стоять на моём пути — время дружеских шуток закончилось!
В воздухе повисла гнетущая пауза. Казалось, само время застыло, ожидая, чья же воля или магия перевесит в этом противостоянии древних существ, ведь они уже давно перестали быть обычными людьми. Тени в углах зала вновь начали шевелиться, будто живые, а зажженные слугой свечи вновь погасли одна за другой, оставляя лишь тревожное мерцание языков пламени в камине.
— Ты играешь с силами, которые невозможно контролировать, — Каин сделал шаг вперёд, и пол под ногами Верховной ведьмы слегка дрогнула. Глаза первого вурдалака теперь напоминали две узкие щели, наполненные черным пламенем. — Вилиготены, как могучий колдовской род, были стёрты с лица земли не просто так. Кто-кто, а они получше твоего разбирались в магических искусствах, Изабель! Ты хочешь того же?
Но ведьма лишь рассмеялась ещё громче, но в этот раз её смех был похож на треск ломающегося льда:
— О, глупый, глупый Варгоши… Ты думаешь, что меня остановят твои жалкие россказни? На этот раз ты слишком долго просидел в своей норе. Мир уже изменился, а я прошла точку невозврата.
Она резко подняла руку, и изображение в магической сфере, продолжающей висеть перед ними, изменилось — на этот раз в ней проступили силуэты нескольких десятков, а возможно и сотен людей (лучше рассмотреть было невозможно), стоящих на коленях в магических кругах, связанных между собой. Их глаза были пусты, молитвенно сложенные руки источали тонкие струйки крови, стекающие в единый резервуар, питающий гигантскую печать.
— Смотри, — прошептала она, и её голос звучал почти нежно. — Это всё одарённые! И они все согласились. И они хотят стать частью чего-то большего…
— Ты… ты создала свой культ? — прошипел Каин, но впервые за вечер в его голосе прозвучала не ярость, а что-то другое. Почти уважение.
— Да! — Изабель раскинула руки, словно обнимая весь мир. — Они теперь мои «дети». Мои жрецы. И через них я дам этому миру «новую Истину»!
— Это безумие! И путь в Бездну! — успокоившись, невозмутимо произнёс упырь.