— Кто бы говорил! — презрительно фыркнула ведьма. — Ты сам еще тот безумец!
Каин внезапно замер. Его чёрные глаза, горящие адским пламенем, сузились в подозрительных щелях. Воздух вокруг него сгустился, словно сама тьма сжимала кулаки, готовясь к удару.
— Ты хочешь поговорить о безумии, Изабель? — тихо спросил он, и его голос прозвучал так, будто исходил не из горла, а из самых глубин преисподней. — Тогда давай поговорим…
Он сделал шаг вперёд — и пространство вокруг них исказилось. Пол, стены, даже воздух — всё будто сжалось, покорное его воле. Тени в зале ожили, сплетаясь в знакомые очертания: лица, фигуры, события. Изабель вдруг увидела их — сотни, тысячи проклятых душ, томящихся в вечной тьме, и все они — её жертвы. Те, кого она считала необходимыми потерями в своей великой игре.
— Видишь их? — Каин провёл рукой перед её лицом, и тени зашевелились жутче прежнего. — Они тоже хотели «большего». Они тоже верили, что их жертвы оправданы. Но посмотри, что с ними стало!
Ведьма ощутила ледяное прикосновение на своей щеке — как будто одна из теней дотронулась до неё, шепча проклятия. Изабель резко отпрянула, но тени следовали за ней, словно привязанные невидимыми нитями. Но они не могли, пока, прорвать сдерживающий их барьер.
— И я видел, как такие, как ты, пытались перекроить мир под себя, — продолжал Каин, голос которого звучал похоронным колоколом. — Они все мертвы. И ты знаешь почему? — Он наклонился к ней, и его дыхание было холоднее могильного ветра. — Потому что ни один смертный — даже такой могущественный, как ты — не может заменить собой Бога!
Изабель хотела ответить, но внезапно её собственное дыхание прервалось. Губы онемели, язык отказался повиноваться. Её магия, всегда послушная, будто «застыла», скованная чем-то гораздо более древним, чем все её заклинания.
— Ты думаешь, что полностью контролируешь силу? — Каин улыбнулся, и в его улыбке не было ничего человеческого. — Но ты не понимаешь её глубинной сути. И поэтому… ты уже проиграла. Вот только мне интересно, сколько времени и жизней простаков тебе понадобится, чтобы это осознать? — Каин замолчал, а Верховная ведьма, воспользовалась этим моментом.
— Ты ошибаешься, владыка, — прошептала она, облизывая пересохшие губы и глядя куда-то в пол, — я не собираюсь ничего осознавать… — Она резко выпрямилась, и её голос обрёл прежнюю силу, полную безумной решимости. — Я собираюсь стать чем-то большим!
— Не ты первая, не ты последняя, — раздраженно произнёс упырь. — Но пока ты не поймёшь, что сила — это не… — Он неожиданно замолчал, не желая давать ведьме подсказку. — Ты обречена! Подумай об этом, Изабель. Пока у тебя ещё есть время.
После этого Каин повернулся к выходу, его фигура растаяла в тенях, буквально на мгновение вынырнувших из тёмных углов замка. Вместе с ним в тенях растворился и Матиас — древний упырь о нём не забыл. Мгновением позже хлопнула входная дверь, и каминный зал погрузился в настоящую могильную тишину.
Изабель застыла, будто парализованная исчезновением владыки и его словами. Но когда тени Каина растворились, а ледяной гнет его присутствия ослаб, она резко выдохнула — и её безумный смех прозвучал в пустом зале, как треск ломающегося льда.
— Он думает, что я уже проиграла? — прошептала ведьма, проводя пальцами по щеке, где ещё ощущались прикосновения проклятых душ. — О, Варгоши… Ты всегда видел лишь половину всей картины.
Она щёлкнула пальцами — и в камине с неистовой силой вспыхнуло зелёное пламя. В его отблесках на стенах затанцевали новые тени — на этот раз не жертвы, а союзники. Их фигуры в длинных плащах странно горбатились в районе лопаток, а шепчущие голоса кружили голову и сводили с ума…
Два человека возникли буквально из ничего в одной из тёмных подворотен старого города, на который уже упали вечерние сумерки. Матиас с изумлением огляделся по сторонам, он так и не понял, каким образом неожиданно перенёсся из замка в этот безлюдный закоулок. Единственное, что он почувствовал — это лютый холод, отдающий слабым запахом разложения.
— Мастер, — тихо произнёс Матиас, дрожа и постукивая зубами — он всё никак не мог согреться. — Она же… не остановится? Нет?
— Нет, Матиас, — согласился Каин, и в его глазах вспыхнуло что-то, похожее на предвкушение и давно забытый интерес. — Но это даже занятно, и скрасит несколько лет моей весьма скучной жизни. Игра уже началась, мою юный друг. Игра началась…
Каин медленно шёл по узкой улочке, а следом за ним тянулись тени, как будто длинный чёрный плащ на его плечах колыхался в такт его шагам. Профессор едва поспевал за ним, всё ещё дрожа от пронизывающего холода, который, казалось, исходил не от прохладного вечернего вечернего воздуха, а от самого бессмертного.
— Мастер… — снова начал Матиас, но Каин резко остановился, не оборачиваясь.
— Она уже действует, — произнёс он тихо. — Ты чувствуешь это? — Владыка чувствовал, что эфир действительно изменился — в нём витала тяжёлая, густая дрожь, будто сама ткань реальности истончалась в окрестностях древнего замка.
— Простите, Мастер, — Матиас мотнул головой. Он чувствовал лишь лёгкое головокружение и никак не проходивший озноб. — Я обычный простак, и мне недоступны эти чувства.
— Бешенная сука решила ускорить свой конец, — Каин наконец обернулся, и его глаза пылали бледным холодным огнём.
В тот же миг где-то вдалеке, в стороне замка Верховной ведьмы, небо озарилось зловещим зелёным светом. Упырь видел, что свет не был похож на обычные всполохи магии — это было что-то другое, куда более древнее и глубинное, будто сама преисподняя на мгновение приоткрыла свои врата.
— Она заключила договор, — сказал Каин, и в его голосе впервые за много лет прозвучало… уважение? Нет, скорее, раздражённое восхищение. — Неужели я недооценил её безумие?
Матиас почувствовал, как по спине пробежал ледяной пот.
— Что она сделала?
Каин резко повернулся и шагнул вперёд — тени снова сомкнулись вокруг него, готовые унести его в любое место в мгновение ока.
— Она разбудила то, что спало тысячелетиями.
Древний упырь накрыл гауптштурмфюрера СС своим теневым плащом, и тьма поглотила их обоих. Они появились на краю города, на одной из возвышенностей, откуда открывался отличный вид на замок Верховной ведьмы. Небо над ним теперь было идеально чёрным, но не от наступившей ночи — оно было пустым в прямом смысле этого слова. Как будто оттуда вырвали всё звёзды и украли луну.
Только зелёный свет, пульсирующий, как бьющееся в смертельной агонии живое существо, лился из высоких башен. В воздухе стоял неясный гул, который едва не сводил профессора с ума, порождая в воображении что-то чудовищное, противное даже самой человеческой природе. Когда гул достиг своего апогея, Матиас не сумел сдержать крик ужаса. Каин же стоял неподвижно, смотря вдаль.
— Игра действительно началась, — произнёс он, нахмурившись. — Только ставки стали намного выше.
[1]Бытие 4:9 И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?
Глава 21
К вечеру меня отпустило — я перестал слышать этот призрачный шёпот, сводящий меня с ума! Ну как так может быть, чтобы ребенок, которому и трёх месяцев не исполнилось, разговаривал? Ну, пусть не разговаривал, но как-то связно мыслил. Да у него все органы едва-едва сформироваться к этому времени успели!
Но, если это не он… то кто же?
Я сидел у раскрытого окна, глядя на темнеющее небо, и пытался найти логичное объяснение происходящим со мной странным событиям. Хотя, о чём это я? Странных событий в моей нынешней жизни — хоть отбавляй! Может, это просто нервное истощение? Стресс? Или перегруженный мозг начал подкидывать мне «весёленькие» галлюцинации?
Но тогда почему они были такими… реальными? Как будто наяву? Словно предвидение будущих событий… Я отчетливо помнил ту комнату — теплую, пропитанную солнечным светом. Запах чистого белья, гладильной доски. Голос Глаши, напевающей колыбельную. И этот шепот — нежный, доверчивый, словно пришедший из другого мира…