Некоторые дети, осознавая гендерную принадлежность, могут замкнуться. Это вполне объяснимо, потому что сейчас у малыша время осознания себя в контексте различия полов. Просто не надо ему в этом мешать, помогать тоже не стоит. Примите всё как есть и отнеситесь спокойно к следующим проявлениям:
✓ ребёнок начинает формировать своё представление о мироустройстве. Осознание себя как личности и личности в себе, неумение ответить на многие личностные вопросы и найти объяснение своим чувствам вызывают острые переживания, что может привести к нервным проявлениям. В это время ребёнок впервые задаёт, пусть и на простом, «малявочном» уровне, вопросы о смысле жизни;
✓ ребёнок стремится к общению и доминированию в детском коллективе;
✓ не всегда имея возможность поделиться со взрослыми своими переживаниями, ребёнок начинает знакомство с одиночеством как чувством.
Ваш малыш социализировался, он нуждается в обществе сверстников, но теперь его интересы выходят за пределы коллективных, в основном подвижных, игр. Он стремится в лидеры. А вокруг него есть другие, такие же пятилетние, желающие доминировать в общении. Случается, что в детском коллективе кто-то оказывается сильнее, кто-то хитрее, а кто-то научился манипулировать не только взрослыми, но и детьми, и тогда, видя невозможность победы, ребёнок может впасть в отчаяние и обиду. Да, именно в отчаяние – это одно из первых взрослых чувств, познаваемое в пятилетнем возрасте. Ребёнок остаётся один в коллективе, и ему нужна помощь. Но родители не всегда готовы обратить на это внимание: он ещё слишком мал, чтобы испытывать одиночество. Всё это может стать причиной очередного кризиса, в разрешении которого роль взрослых крайне важна.
Признаки кризиса пяти лет:
✓ малыш стал молчаливым и раздражительным, не делится своими успехами, а на вопрос «как дела?» отвечает односложно, неинформативно;
✓ злится по пустякам, огрызается, предпочитает не идти на контакт с другими детьми, грубит как детям, так и взрослым;
✓ чувствует себя неуверенно в любом детском коллективе, со взрослыми предпочитает отмалчиваться, прячется за маму;
✓ чаще плачет по пустякам, требует оставить его в покое, отказывается от соблюдения режима дня только потому, что это как в садике;
✓ может порвать или сломать любимую игрушку и объяснить это тем, что хотел, чтобы ей было больно;
✓ не боится оставаться один на улице, требует, чтобы мама ушла и не мешала гулять.
Я хорошо помню, как застала на детской площадке плачущую с ужасными, не детскими всхлипами девочку. Рядом никого из взрослых не было, и я решила подойти, узнать, в чём дело. Девочка Мила, захлёбываясь слезами, объяснила, что мама не даёт ей «никакого прохода и мешает личной жизни». На моё сомнение в неправильности поведения мамы она, подняв на меня прекрасные голубые глаза, аргументированно ответила: «Вы что, не понимаете? Она поломала мне всю личную жизнь! Считает меня маленькой». И правда, какая уж тут личная жизнь, если тебя считают маленькой? Осмотревшись, я заметила маму и бабушку, прячущихся неподалёку в кустах. Узнать их было нетрудно по растерянным лицам. Я предложила девочке поискать родных на площадке. Естественно, делать этого она не собиралась.
Тогда пришлось пойти на хитрость. Я спросила у Милы, достаточно ли она большая, чтобы следить за тем, чтобы мама не потерялась во время прогулки? Зарёванное чудо согласно кивнуло головой, и мы договорились, что она обязательно найдёт маму и в ближайшее время не отпустит её от себя ни на шаг. Возможно, это было не самым педагогичным по отношению к воспитанию в Миле уважения к маме как к взрослому человеку, но в тот момент это было самым правильным. Выйди мама и бабушка из кустов до того, как ответственность за их досуг легла на хрупкие девичьи плечи, Мила, настроенная на отстаивание своего волеизъявления, могла бы убежать с площадки, и это стало бы ещё большей проблемой. Просто девочке очень хотелось казаться взрослой. Наверное, она видела, как плачет бабушка или мама, слышала что-то о сломанной личной жизни и перенесла данный опыт на какой-то запрет, полученный от мамы во время прогулки. Возможно, Мила даже пыталась контролировать свои «взрослые женские эмоции», но слишком увлеклась и ушла в истерику.
Второй мой знакомый с серьёзным именем Яромир постоянно сбегал с прогулки, чем доводил маму до нервных срывов. Никакой жалости и сострадания к ней он не испытывал, разговоры об опасности считал пустой, никому не нужной болтовнёй, наказаний не боялся. Бедная мама решила отказаться от прогулок. Яромир и здесь отличился – он сбежал из дома. Ответа на вопрос «Почему ты это делаешь?» мы не добились.
Тогда я предложила маме «отвлечься» во время следующей прогулки, и когда Ярик в очередной раз отправится в путешествие, не спешить его догонять – идти поблизости, держа ребёнка в поле зрения. Тем более что правилам поведения на улице он был обучен и соблюдал их строго. Мама последовала моему совету и выяснила, что Ярик убежал, чтобы посмотреть через окно спортивного клуба на тренировку самбистов. Вдоволь наглядевшись, он, отрабатывая запомнившиеся приёмчики, отправился обратно на детскую площадку. Мама сделала вид, что не заметила исчезновения сына.
Вывод, казалось бы, прост: ребёнок хочет заниматься единоборствами и поэтому ходит смотреть, как занимаются другие дети. К сожалению, всё оказалось сложнее. Если бы мальчик хотел заниматься спортом, он сказал бы об этом, а не бегал запоминать приёмы, зная, что наживёт этим кучу неприятностей. Налицо – явный конфликт с кем-то из детей, и, возможно, представитель второй стороны конфликта занимается похожим «спортом». Посоветовавшись с папой, мы решили «случайно записать» мальчика в секцию. Проходя мимо клуба, мама предложила зайти и посмотреть, как тренируются ребята. Яромир категорически отказался. Мама была удивлена, ведь это так интересно. На что Ярик гордо заявил, что он уже научился