— Ты меня любишь! — взвизгивает.
— Ни хрена подобного. Не люблю, — говорю я и морок спадает, как железная пелена. — Не люблю и никогда не любил.
Кто из пацанов не фантазировал о том, как бы нагнул ту самую девчонку, которая, по слухам, всем дала, кроме тебя самого? Это инстинкт толпы, стада, помноженный на бушующие гормоны…
Твою мать, и это… Это то, на что я променял семейное спокойствие и уютное, честно заслуженное счастье?!
То, из-за чего я подверг опасности жизнь своего третьего ребенка?!
Ледяное, отрезвляющее понимание разбивает сердце на крошечные кусочки.
Его будто рвут дикие звери.
— Выметайся.
— Что?
— Эту квартиру я тебе снимаю. Лиза просила тебе помочь, добрая душа. Знала бы она, какую змею… просила пригреть и спасти от кредиторов… Знал бы я… — не заканчиваю. — Собирай шмотки и выметайся. Ноги чтобы твоей в этом городе не было!
— Влад, послушай… Влад… Я на все согласна, слышишь? Не хочешь жениться и разбивать семью? Что ж… Не надо этих жертв! — машет руками. — Мы можем… встречаться тайно! — смотрит с надеждой.
— Я сказал, собирай шмотки и выметайся! Ты натворила слишком много зла, и стравливала меня с женой. Какие небылицы ты ей наплела?! Доводишь до нервного срыва. Приблизишься к ней еще раз… Пожалеешь! Ноги вырву и задушу тебя твоим поганым, длинным языком!
— Ты о нем мечтал! — говорит она, будто на последнем запале. — Мечтал… — и растянулась на полу.
— Да пошла ты… Актриса хренова! Я не поведусь.
Трогаю носком ботинка пятку, она шевельнулась. Точно… прикидывается!
— У тебя полчаса на то, чтобы собраться и уйти, Ева. Иначе я за себя не ручаюсь.
***
Она собиралась быстро.
Будто при пожаре…
И совершенно точно знала, что взять из самого ценного. Бросала на меня злые взгляды, а потом напоследок прошипела:
— Ты об этом пожалеешь!
Толку?
Я уже жалел, что был таким слепым и ведомым.
Позднее я узнал о самом последнем «привете» от Евы — новости, растиражированной всюду усилиями ее дружков…
Новость о нашем якобы бурном романе!
Помчался за женой, но опоздал.
Она выписалась и будто растворилась…
Глава 32. Она
Спустя время
— Волнуюсь немного, — признаюсь вслух.
— Все пройдет гладко, — накрывает мою руку дружеским жестом Степан Алексеевич.
— Первый развод в моей жизни.
— Даст бог, не последний, — смешно двигает бровями мужчина.
Мы общаемся до сих пор, как приятели. Он был одним из тех, кому я… все-таки оставила сама новый номер телефона. Романтических отношений у нас нет, кто бы что ни думал и ни злословил на этот счет.
Да и о каких романтических отношениях может идти речь?
Мое сердце в руинах, беременность и сложный развод, а у Алексеевича запутанная интрижка, тщательно скрываемый роман с одной замужней женщиной на работе. Пока их никто не спалил, что называется, но мне кажется, что с такими вещами играть опасно, и рано или поздно об их интрижке узнают. Пассия Степана не решается уйти из семьи, хотя, по словам мужчины, ничего хорошего там нет. Кроме, разве что сына… Но он привязан к отцу, хоть тот игроман и выпивоха. Плюс подросток. Это все усложняет…
— Вот так иногда мы и просираем наши жизни, держась за привязанности, за которые уже держаться не стоит, — заявил мне как-то Степан Алексеевич.
Мне очень бы не хотелось, что называется, просрать свою жизнь. Вернее, ту ее часть, что впереди.
Поэтому сегодня — развод.
Уехать было непросто.
Смерти подобно…
Мне казалось, я умирала и никак не могла умереть на съемной квартире, на незнакомом месте. Как рыба. выброшенная на берег, в сантиметре от кромки воды. Вся моя жизнь, мои интересы, дети, любимые места и мужчина, когда-то бывший смыслом жизни, остались там, и без них… Казалось, без них нет и меня.
Поначалу было тягостно и невыносимо вставать по утрам.
Зачем? Можно было не спешить… Ведь никого не нужно будить ни к работе, ни к универу или школе.
Работала я теперь по большей части удаленно, можно было даже не собирать волосы и не переодеваться в другую одежду, а сесть в пижаме у монитора…
Некоторое время я так и делала, пока не поняла, что я уже четвертый день подряд и сплю, и ем, и хожу днем в той же пижаме, и ленюсь выйти даже за продуктами — их мне привозит доставка.
В тот же день я выкинула эту чертову пижаму и заставила себя прогуляться пешком до супермаркета, который был в два раза дальше от дома. Устала, но, странное дело, мысли изменили свое направление. Проходя мимо летнего кафе, уловила запах жареного шашлыка, и не удержалась, заказала себе одну палочку ароматного мяса. Мясо было жестковатым, а салат просто есть невозможно из-за уксуса, но все-таки тот день, как пробуждение от апатии и затяжного сна я запомнила надолго, дав себе обещание больше не увязать в иле меланхолии.
***
— Увижусь сегодня со всеми, — продолжаю я. — Такое чувство, будто была в командировке вернулась. Знаешь, обычно муж улетал… По делам. На неделю или чуть больше. Мне всегда казалось, что время без него тянется безумно долго, и каждое расставание смерти подобно. Однако посмотри, можно жить и без… так называемой второй половинки.
— Чушь это все… Про вторые половинки. Я дважды увлекался всерьез, до женитьбы. То есть это была не мимолетная интрижка, которых у меня были десятки, но именно серьезные, как мне казалось, чувства. И женщина — Та Самая. Половинка… Многовато у меня половинок получается, не находишь?
— Выходит, что так… Вот только ко всем ним прилагается всего одна половинка тебя самого, Алексеевич. Так, что ли?
— Или моя половинка каждый раз — другая? В новые отношения мы ныряем с головой, с надеждами, не вспоминая о разочарованиях.
— Говорите за себя, Степан Алексеевич. Мое разочарование такое едкое, словно его можно разлить по цистернам и продавать, как опасную кислоту.
— У тебя ситуация сложная. Замешанная на двойном предательстве. А у меня что… Ну, как обычно, флирт, истерики, усталость… Ответные действия, ревность. Расхожие интересы. Встречи с первой бывшей и второй бывшей, в каждом браке остались кое-какие обязательства… Ни первой, ни второй эти встречи были не по вкусу. Каждая что-то подозревала! Ревность на пустом месте, скандалы… Ааа... — машет рукой. — Иногда проще дать человеку то, в чем тебя обвиняют. Вот кричала мне вторая жена, мол, у тебя есть баба. Думала, я с первой шуры-муры. Баба и появилась. Только не бывшая, а так… На один разок… Там и развод не за горами.
— Бабник ты, Алексеевич.
— С третьей все серьезно. И, наверное, это мое наказание за прошлые легкие отношения и разрывы интрижек. Когда с одной на другой переключался легко, уходил с открытым сердцем, стараясь никого не обидеть… С этой все сложнее гораздо. Помучаюсь, чувствует мое сердце. А ты разводись, конечно. Столько грязи в одном браке развести… Это уметь надо! У меня за все браки и интрижки столько не наберется, — шутит, поддерживая меня.
На носу — развод, а потом свадьба старшей дочери.
Еще не представляю, как там появлюсь…
Меня даже перед встречей с Владом потряхивает.
Время на примирение нам уже давали, оно истекло.
За имущество я решила не бороться. Не хочу воевать с Владом за его миллионы, недвижимость, бизнес…
От Стеши знаю, что Влад сейчас работает даже больше прежнего, недавно переоформил поместье, возил туда всех, закатил пышный праздник. Была ли там Ева? Я не спросила, но дочь сама сказала, что Еву они давно не видели и не слышали. Зато дочка слышала, как бабушка с дедом шептались тихонечко, мол, куда опять понесло вертихвостку? Ни весточки от нее, ничего…
— Вот и он, — замечает Алексеевич.
Я давно заметила Влада у здания суда. Старалась не смотреть, но глаза его все равно видели и впитывали. Рослый, презентабельный. Как всегда, хорошо одет, на голове — круглые солнечные очки, подстригся еще короче. Издалека выглядит моложе своих лет. Даже на расстоянии от него во все стороны брызжет энергией, деятельной силой. Он будто заряжен до предела и смотрит по сторонам.