На что его ответ – нет.
– Гарри того не стоит, – уговаривает Алекс.
Ниам покачивается и бросает на него злой взгляд.
– Это мне решать, – резко заявляет она.
И снова смотрит на Гарри, уже с тоской в глазах. Алексу вдруг становится безмерно ее жаль. Молодая женщина, недавно перенесшая утрату, влюблена в парня, у которого нет на нее времени.
Алекс никогда не был влюблен, но все же знает, на что способны влюбленные.
Он снова задается вопросом, насколько она может быть слепа к недостаткам Гарри.
Достаточно слепа, чтобы его прикрывать?
Алекс ждет Чарли в домике. В баре они расстались, Чарли ушел с Ниам. Алекс пытался отговорить Чарли, но тот был слишком пьян, чтобы прислушиваться, а молодая привлекательная женщина вела его к себе.
Выходя из бара, Ниам ни на секунду не отрывала взгляда от лица Гарри.
Гарри же ни разу на нее не взглянул. Алекс знает, потому что сам наблюдал за Гарри.
Чарли и Ниам уже взрослые, это понятно. Он им не нянька. Но не может избавиться от чувства вины, потому что знает: Ниам действовала иррационально и утром пожалеет о поступке.
Когда Чарли входит, улыбаясь во весь рот, Алекс вздыхает.
– Мне здесь нравится, – стонет Чарли, морской звездой падая на кровать. – Пожалуй, останусь.
Позже, когда он уже крепко спит в постели Алекса, Алекс звонит отцу.
– Эй, – говорит он. – Чарли приехал.
– Он только сказал, что сегодня летит к тебе. Как он?
– Сказал тебе, что летит… Вы теперь приятели?
– Он хороший парень.
– Он перевел маму в частную больницу?
– Просто уход после болезни там лучше.
Алекс делает глубокий вдох. Совершенно лицемерно с его стороны раздражаться по этому поводу. Он же сам хотел, чтобы родители перешли на частное медицинское страхование.
– Вот характер у парня, – восхищается отец. – Настоящий кокни.
И Алекс понимает, как все было. Чарли собрался, нажал на нужные кнопки и покорил Эда еще до того, как тот понял, что происходит.
– Она в порядке? – интересуется Алекс.
– Как огурчик. В данный момент спит. Видел бы ты ужин, который ей принесли. Хватило бы прокормить целую семью. А у тебя есть новости?
Алекс вздыхает.
– Пока никаких, – говорит он, умещая в два слова свой жалкий провал.
– Ничего страшного, – говорит отец.
Алекс смотрит на сугроб за окном, который стал еще выше. И думает, не ослышался ли он.
– Что-что?
Несколько мгновений слышно лишь глубокое дыхание отца.
– Не знаю, помнишь ли ты, но, когда твоя мама рожала Вики и ее увезли в больницу со схватками, мы с тобой уехали на весь день, – начинает Эд. – Некоторые отцы во время родов и тогда оставались с женой, но я поступил как мой собственный отец. Да и мама предпочла, чтобы с нею была ее мать. Теща уж точно была полезней. Не то что я, едва не теряющий сознание при виде… всего этого. В общем, мы с тобой отвезли их в больницу, а потом вдвоем поехали в Дейлс [17].
– Помню, – говорит Алекс. – Я не хотел, чтобы маму увозили в больницу. Думал, она заболела.
– Ты плакал в машине, но потом увидел, куда мы едем, и приободрился.
Алекс закрывает глаза. Раньше он любил Дейлс. Теперь он редко вспоминает о нем. Да и вообще, замечает ли парки в Лондоне? Когда он в последний раз сидел на траве или ходил куда-нибудь, где можно дышать нормально?
– Мы отправились в поход, – продолжает Эд. – Долгий, но ты не отставал, хотя тебе было всего шесть лет. Как будто уже знал, что не самый младший, что пора взрослеть. А потом мы заблудились.
– Заблудились? – бестолково повторяет за отцом Алекс, решительно не представляя, чтобы отец мог заблудиться в парке. Ему всегда казалось, что тот способен найти дорогу в лесу даже с завязанными глазами.
– Ага. Где-то сошли с тропы. Пал густой туман, сориентироваться было невозможно. Да еще я боялся, что нас будут искать из больницы, а мы застряли посреди этих чертовых холмов, не зная, как вернуться домой. А ты взял меня за руку и сказал: «Не переживай, папа. У меня в кармане есть мармеладки».
Алекс смеется. Отец тоже.
– Я к тому, Алекс, что даже тогда ты не терял присутствия духа. Тебе было всего шесть лет, и я никогда так не гордился тобой. Неважно, что происходило с тобой в детстве. Хочу, чтобы ты это знал. Я тоже в свое время много дрался. Тебе же просто не повезло. Ужасно не повезло. Но я всегда гордился тобой. Тем, как ты взял себя в руки и сам выстроил свою жизнь. Может, я и не в восторге от твоей работы, но всегда знал, что из тебя получится хороший человек.
И отец вешает трубку. Внезапно, и в то же время совершенно предсказуемо. Похоже, Эд едва справился с тем, чтобы высказать все это, но сил, чтобы выслушать ответ сына, уже не осталось.
Алекс сидит очень тихо, слушает стук собственного сердца, не в силах проглотить ком в горле. За всю жизнь отец никогда с ним так не разговаривал.
А как Эд смотрел на него в тот раз, когда забирал из полицейского участка! Алексу было шестнадцать, и он одним ударом едва не убил сверстника. Алекс думал, что никогда не оправится от этого разочарованного взгляда.
Теперь, здесь, на краю света, он спрашивает себя, а не отразились ли тогда на отцовском лице его собственные мысли и чувства. Может, Эд сам жалел, что отдает столько времени борьбе за интересы других, а о собственном сыне забыл?
Алекс не утирает слез. И не стыдится их. Здесь в одиночестве в этой глуши, в домике на замерзшем севере он может поддаться слабости. Позволить себе пожалеть о всех тех годах, что они упустили, откладывая этот разговор.
Плохо только, что для этого понадобилась смерть Вики.
Чарли громко всхрапывает, вырывая Алекса из круговорота мыслей. Тот уже стелет себе на кресле, когда телефон звонит во второй раз. Алекс смотрит на номер: код страны непонятен, что обычно бывает только со звонками по работе. Но все рабочие звонки сейчас перенаправляются в офис.
Разговаривать еще с кем-то сил нет. После разговора с отцом он чувствует себя как выжатый лимон. И просто хочет спать. Но отвечает, по привычке.
– Алекс Эванс.
– Алекс? – Американский акцент. – Это Брайс Адамс. Ничего, что я так к тебе обращаюсь? Парень из полицейского участка в Коппе дал мне твой номер.
Сердце у Алекса начинает биться чаще.
– Все нормально, – отвечает