— Как это понимать? Браво-браво и прости-прощай? Или астио? Э-э… Шутка? Я же ничего Провидению не обещал? То есть, Недреманному Наблюдателю.
— Охи-охи. Ты что, не понял? Обещать ты должен сам себе, иначе ничего не получится. Как ты собрался выручать Ивановичей? Как их спасать? Ведь дороги домой они не нашли. Вернее, не угадали, и поэтому не признали родные миры. Теперь разбрелись кто куда. Пьянствуют, или того хуже – в Перекрёстке признаками служат… Числятся. Служить бездушными марионетками даже для них перебор, — растолковала Лика очевидные для неё вещи.
Пещерыч на наши охи-вздохи не реагировал, и это означало, что аудиенция окончена. Наступила пора действовать. Точнее, покинуть гостеприимный Курос.
— Куда мне теперь? Нам теперь? — спросил я напарницу и вдруг осознал, что её и след простыл. — О филос моу, поу эйсай? Зверюга-подруга, где ты?
— На затылке твоём, филос! — проорала в ухо Воллемия точно также, как и в открытом космосе во время путешествия в Курос.
— Не знаю, где ты сейчас и как умудряешься со мной говорить… И, думаю, что не хочу этого знать в дальнейшем. Так что же мне делать? Куда проситься и, извиняюсь, у кого? Ведь Эсхатос здесь, вроде, не присутствуют. А Угонщик убыл к месту прохождения службы, — признался я во всеуслышание, что понятия не имею о том, куда и каким способом отбыть, чтобы оказаться или в знакомых условиях и обстоятельствах, или в месте вызова товарища Ендоха.
— Возьми кодекс со списком Головастиков. Читай страницу со своим именем. Когда она исчезнет – думай три мантры. Кодекс приведёт тебя к Наследнику. К следующему Недреманному Оку. Он немного моложе. Его черёд отвечать за Стабильность,— раскатисто провещал Угонщик и затих скорее всего окончательно и бесповоротно, а я зачесался от переизбытка срочных вопросов.
«Какой такой кодекс? В пещере ни стола, ни стула нет. Ниш в стенах тоже. И почему страница с моим именем должна исчезнуть? Потому что и я должен кануть в лета? Или мой домашний адрес? Точно. Скефий с Кармалией сменят имена, а значит не станет никакого Саньки Скефийского.
За что мне всё это?.. Ладно-ладно. Кодекс. Потом читаю свою плирофорию… Хорошо, что не эпитафию, а всего-то справочную информацию. Хотя… Как же меня будут называть? Надеюсь, не… Не…
Какой ещё Индос?.. Джиндос?.. Щиндос? Я такого никогда не выговорю. Как это, придётся?» — ошалел я от очередных срочных телеграмм вперемешку с индоктринациями, присланными следующим Недреманным, которому надоело ждать моего созревания с кристаллизацией, и он решил ускорить процесс.
Обернувшись и посмотрев по сторонам, сразу узрел искомую нишу с одной–единственной книжкой, величиной с букварь, не больше. Но когда подошёл, чтобы взять её в руки, понял, что размеры чудо-вещицы намного крупнее тома «Война и мир».
Примерявшись, взял толстенный кодекс в руки, а он оказался почти невесомым. Ну, грамм сто, не больше. Обложка выглядела незамысловатой и без всяких нарисованных символов или тиснений.
«Догадайся сам, что я такое», — пришла на ум несмешная шутка, и я хотел уже открыть только обложку, но легковесная книга сама распахнулась на странице с моими биографическими… Нет. С моими анкетными данными. Конечно, в галактическом понимании.
Надписи были на почти кириллице. «Почти», потому что я мог запросто их читать, хотя никогда… По крайней мере, в памяти нет фактов, что когда-то штудировал Супрасльский кодекс, Саввину книгу или Русскую Правду XI века. Конечно, если не вспоминать об Акафисте Чудотворцу, ведь он написан как минимум на церковно-славянском, а я его откуда-то знал.
Прочитанное не только польстило моему детскому эгоизму и самолюбию, но и вызвало двоякое чувство грусти о былом, уже случившимся, и неотвратимостью окончания… Скорее, близкой потери достижений, успеха, какого-никакого опыта. Допуска-пропуска, наконец. Но также возникли вопросы, ответы на которые спрашивать у кого-либо было стыдно или неуместно.
Текст был таким: «Головастик-Амфивио Александр, сын Василия, внук Григория, правнук Федота из мира Скефий астры Кармалии-Светлидии. Рукав Ориона Млечного Пути. Местная группа в сверхскоплении Девы. Ланиакея.
Время – настоящее.
Особые отметки: приобретенная (возможно врождённая) ксеноглоссия; способности бархатного катализа (исторических и прочих) процессов; индивидуум адаптируется к любым (в том числе аномальным) трансформациям и модификациям сред пребывания.
Перегрузка 5G – зелёный. Кинетоз – жёлтый. Регенерация органов – зелёный плюс.
Инициация обычаями цивилизации Ноцрим не предусмотрена.
Способен пользоваться необъяснимой благосклонностью и протекцией всех разумных существ, творений и особей обитаемой/необитаемой Вселенной».
Пока сокрушался по поводу и без оного, надпись «Время – настоящее» изменилась на «Время – неизвестно». Следом за этим начали пропадать нижние строчки с описанием способностей и особых отметок. Потом строка «Время – неизвестно» стала моргать и меняться на «Время – Сармат», «Время – Тетис», «Время – Сотворение», и исчезла.
Последним пропало слово «Головастик», а вместо него возникла надпись «АКИРОСИ», что на греческом и многих других языках галактики означает отмену, аннулирование, и так далее.
Осторожно закрыв кодекс с исчезнувшей именной справкой, я судорожно вздрогнул и не по своей воле процедил сквозь зубы волшебное слово «Саккос», отчего лёгкий томик с информацией об оставшихся Головастиках превратился в заплечную сумку, напоминавшую школьный ранец, только с одной помочью-ремешком.
— Ф-ф… Фокусы напоследок показываете? Или это чтобы удобнее… Чтобы удобнее, конечно. Спасибо вашему дому. Пойдём к другому. Прощайте, дедушка Протас из пещеры номер Раз, — еле выговорил под хохотавший хор из огромных лужёных глоток, собравшихся со всей обитаемой и необитаемой галактики Млечный Путь, и абстрагировался от всего и вся окружавшего и дрожавшего внутри.
Накинув на левое плечо бесценный груз, молча скомандовал попутчице: «Держись покрепче, зверюга-подруга!» И пошагал к ближайшей ракушечной стене, привычно думая вслух:
— Слава Богу, с исчезновением справки о достоинствах-талантах, сами они никуда не делись. А-У-М Раз!
От Наследника к Перекрёсткам
«Кодекс приведёт тебя к Наследнику. Кодекс приведёт тебя…» — повторял я раз за разом, чтобы успокоиться после судьбоносного глумления над собой-бедолагой и шагал локомоверацию сквозь бесконечное, ничем не примечательное, пространство чужого космоса.
Попутчица-зверюга тихим рычанием «Адрес! Адр-рес!» разок пыталась отвлечь от переживаний и самокопания, а точнее, от попыток смириться с собой и предсказанной Провидением судьбой. Смириться с незавидной долей маленького человечка, заблудившегося в пространстве, во времени, и потерявшего абсолютно всё, даже надежду.
На поверку в моём багаже, кроме Кодекса