– Будем надеяться на лучшее! – Калошкин энергично рубанул воздух ладонью. – Что ж, приступим! Хотя… знаете, я вдруг вспомнил, у меня белой краски не хватит! Я ещё вернусь.
И он направился к калитке.
– Обиделся, – прошептала Агнесса Степановна.
Но Никитка остановил пенсионера, крикнув с балкона:
– Здравствуйте!
– Привет! – вяло отозвался Калошкин.
Мальчик постарался сказать как можно вежливее:
– Извините, я услышал, как вы говорили про Рубиновую пирамидку. А на передаче профессор будет?
– Не уверен, – ответил Калошкин. – Он, насколько я знаю, уже три дня из дома не выходит. Ждёт, когда корова отелится. Не отходит от неё ни на шаг.
– А можно я с вами поеду? – спросил Никитка.
– Куда? – удивился Калошкин.
– На телевидение! – Никитка разволновался и соврал: – Нам сочинение в школе задали – написать про всякие тайны!
Калошкин недоверчиво хмыкнул:
– Сочинение…
– Ой! Как хорошо! – обрадовалась Агнесса Степановна. – Программа интересная. Много чего расскажут. И про человечков ваших!
– Ну да, ну да, можно сказать, тайна из первых рук… – Калошкин замялся. – Только тебя не пустят. Пропуск-то на меня одного.
– Ой, Никитушка, правда! – огорчилась Агнесса Степановна. – И болеешь ты!
– Ничего я не болею! – рассердился Никитка. – Может, я притворялся! Мне уже хорошо!
– Притворялся? – Старушка всплеснула руками. – Как же так?
– А вы им позвоните – на студию! Пускай выпишут пропуск! – перебил тётушку Никитка. – Мне обязательно надо! Я тоже могу рассказать! Это очень важно!
Пенсионер тут же нашёлся:
– Так это… если важно, профессору позвони! Я телефон его дам.
Никитка не стал спорить, а только кивнул:
– Хорошо, спасибо.
Калошкин достал из кармана мобильный телефон:
– Записывай!
– Говорите, – ответил Никитка. – Я запомню.
– У нашего Никитушки, – улыбнулась Агнесса Степановна, – прекрасная память! Диктуйте, диктуйте!
Тут, как мне показалось, я напал на след грабителя и на некоторое время потерял мысленную связь с Большой Моховой, но потом понял, что ошибся, и вернулся к последним событиям.
Корова профессора наконец отелилась, и звонок на его мобильнике раздался именно в тот момент, когда Приветкин с нежностью наблюдал за тем, как Пирамидка (так звали корову) облизывает своим большим языком новорождённого телёнка.
– Алло! – сказал профессор. – Слушаю. Кто говорит? Никита? Какой Никита?
Потом профессор нахмурился, после чего, наоборот, его лицо засияло от счастья, и наконец он рассмеялся:
– Экивоки! Забавно! Нет, про таких не слышал! Исчезли?! А пирамидка? (Услыхав своё имя, корова Пирамидка замычала.) Тоже! Осталась только шкатулка! Жди, скоро буду! Ах, погоди! Где ты живёшь? На Большой Моховой?! Я так и думал! Это же особняк Спиридона Синеградцева! Как я раньше не догадался!
Через минуту профессор Приветкин выехал из дома на своём стареньком «москвиче», а ещё через десять минут примчался к дому Никитки. Тремя минутами раньше мальчишка умудрился выпроводить тётушку из дома, упросив её сбегать за грейпфрутами, мол, ужасно он соскучился по этим цитрусам, а они так полезны для здоровья! Поэтому, когда профессор Приветкин вбежал во двор особнячка, в доме, кроме Никитки, больше никого не было.
Мальчик караулил у входной двери. Впустив профессора в прихожую и обменявшись с ним сердечным рукопожатием, Никитка тут же показал деревянную резную шкатулку, в которой он нашёл Рубиновую пирамидку.
Глаза у профессора загорелись, он воскликнул: «Это она!», затем провёл указательным пальцем по внутренним стенкам шкатулки и зачем-то попробовал на вкус.
– Прямо в ней и лежала, – подтвердил Приветкин. – Ей-богу! – Он с укоризной взглянул на Никитку: – Как же ты её не уберёг?! Эх, да ладно, чего уж там. Рассказывай, кого подозреваешь? Кто был в доме? Кто мог стащить пирамидку? Прислуга в доме имеется?
– Садовник, но сегодня он не пришёл.
– Имя садовника?
– Филипп Калошкин.
– Как?! – Профессор вытаращил глаза. – Это же мой родственник! Позор семьи! Я бы его сам отправил на необитаемый остров, если б можно было! Он ведь сидел за кражу старинных драгоценностей. И вообще – тоже ищет клады и артефакты и очень мешает мне в работе. Ну, теперь ясно, у кого пирамидка! Надо же! У Фильки Калошкина! Да-а… Он пирамидку так легко не вернёт. Но всё равно, уже горячо! Значит, так! Сиди и жди! Я скоро вернусь!
Профессор вернул Никитке шкатулку, произнёс многозначительное «Ага!» и открыл входную дверь, чтобы выбежать на улицу, но столкнулся нос к носу с Агнессой Степановной.
– Ой! – вскрикнула тётушка и выронила пакет с грейпфрутами, но это не помешало ей узнать Приветкина. – Профессор! Из телевизора!
– Здрасьте! – поздоровался Приветкин. – Очень приятно!
Не обращая внимания на тётушку, Никитка схватил его за руку:
– Вы куда? К Филе?
– Нет! Я – за майором полиции Овечкиным! Он мой хороший друг! Любого расколет, даже такого типа, как Калошкин!
Агнесса Степановна ничего не понимала.
Никитка взмолился:
– Можно я с вами?!
– На задержание? – удивился Приветкин. – Нет! Нельзя!
– Ну пожалуйста! Ну бабушка, ну скажи ему!
Агнесса Степановна уже совсем ничего не понимала, но неожиданно для всех и самой себя она твёрдо заявила:
– Не обижайте моего мальчика! Он очень хороший мальчик! И если ему надо на задержание, я поеду вместе с ним!
Профессор от удивления открыл рот.
– Беги, одевайся! – приказала тётушка Никитке.
Мальчишка умчался к себе в комнату.
– Куда едем? – спросила Агнесса Степановна профессора. – Кого задерживаем?
Приветкин не нашёл что ответить и только махнул рукой.
Глава восемнадцатая
На свободу!
Вэто самое время, снова пролетая над рекой, я услышал знакомую песню:
Веселись, честной народ!
По реке плывёт наш плот!
Ну а я ужасно рад
Предложить вам мармелад,
Леденцы, и финики,
И в сахаре пупырики!
Так это же Славик с Толиком на своём пароме плывут! Мне стало любопытно, как там поживают бывшие жулики, и я спикировал на паром, который уже причалил к берегу.
Не успев толком расположиться на плакате с оранжевым, широко улыбающимся смайликом, я увидел, как на паром заходит… не поверите! Фуражкин! Тот самый Фуражкин, пообещавший Котам и Оранжевому Петуху с красными ушами устроиться ночным сторожем в зоопарк.
– Прифет честной компании! – кивнул он Славику и Толику, и паромщики сразу же перестали петь свою забавную песенку про пупырики.
– Ну, привет, – ответил Славик.
– Коли не шутишь, – добавил Толик.
Фуражкин прищурился и прохрипел:
– Дело есть!
Славик и Толик переглянулись.
– Мы тёмными делишками не занимаемся, – спокойно ответил Славик.
– Мы – честные паромщики, – добавил Толик.
– Да надёжное дельце, – ещё тише проскрипел Фуражкин. – Клиент хорошо заплатит!
М-да… Не перевоспитался Фуражкин. Это