– А мы что будем делать? – спросил я.
– Поглядим на хозяев! – ответила принцесса. – Посмотрим, что за фрукты-ягодки.
И семёрка Кати-Мати, в том числе и я, отправилась на кухню, которая располагалась на первом этаже особняка.
Глава седьмая
Ты моё сокровище!
Итак, в дом вернулись хозяева. Мама – директор синеградской конфетной фабрики Ангелина Воеводина, её девятилетний сын Никитка и тётушка-старушка Агнесса Степановна – бывшая учительница начальных классов. Уже год, как она жила вместе с Ангелиной и Никиткой, присматривала за внучатым племянником, потому как был он чрезвычайно избалованным мальчишкой. А за такими присмотр необходим.
Мы расположились на кухонном шкафу и принялись наблюдать сверху за капризами Никитки. Сначала он отказался есть мюсли с фруктами и орешками. Затем потребовал домашнюю пиццу с ветчиной и оливками, хотя до этого и слышать о ней не хотел, а откусив, выплюнул и произнёс ледяным тоном, словно это был не мальчик, а злобный старикашка:
– Гадость! Когда ты научишься готовить?!
От обиды у Агнессы Степановны задрожал подбородок.
– Несносный тип! – возмутился я, постукивая хвостом. – Что он себе позволяет?
– Угу, – ответил Лохматик. – Прям фильти-мультяпистый какой-то!
– Я как врач, – озабоченно произнёс доктор Чих-Пых, – должен заметить… чих! Случай серьёзный. Но медицина справлялась и с более тяжёлыми.
– Халям-балям… – согласился Халям-Балям и, подумав, добавил: – Балям-халям…
– Чего мы ждём?! – воскликнул я. – Давайте внушим ему, что он хороший и всё-такое. Ведь старушку жалко, сейчас расплачется! Посмотрите на неё!
– Ты забыл про Первый закон экивоков, – вздохнула Ля-Ля.
– Хозяев не трогать, – напомнила Лё-Ля. – Ни за какие коврижки.
– Угу, – кивнул Лохматик. – Даже медовые, с клюквенным вареньем.
– Ерунда какая-то! При чём тут медовые коврижки? – Я запыхтел от переполнявшего моё сердце негодования. – И что с того, что этот мальчишка – сын хозяйки?!
– Вась, а Вась, закон нарушать нельзя! Не ты его писал, – хмыкнул Лохматик. – И не шипи так на пацана, всё равно не услышит!..
– Обожаю мюсли! – вдруг воодушевлённо произнесла принцесса, до того молчавшая. – Они такие хрустящие, такие сытные! Очень много кусочков фруктов и орешков кешью! На завтрак мюсли – самое то! Вкусно и полезно! Не понимаю, как можно отказываться от такого!
Экивоки согласно закивали.
– Ну хоть проучить-то его можно? – спросил я с надеждой. – Я ему такое устрою!..
– Нет! – отрезала принцесса. – И не мечтай.
Экивоки снова притихли.
Внизу Агнесса Степановна погладила мальчишку по плечу:
– Может, омлетика поешь? Никитушка, ну что ты, солнышко? Ты не разболелся, часом?
Я не верил собственным ушам:
– Солнышко?!
Мальчишка презрительно взглянул на старушку и мстительно заверещал – голосок у него был на редкость тонкий и противный:
– Нищенка! И зачем ты нам? Без тебя обходились. Вот скажу маме, когда вернётся с работы, что после твоей еды живот болит! Прогонит!
Глаза у старушки заблестели от слёз.
– Чего она терпит этого нахального замухрышку? – негодовал я. – Добрая душа!
Старушка отвернулась и принялась мыть посуду.
– Вы как хотите, но я больше не могу терпеть! – заявил я. – В конце концов, если вам нельзя вмешиваться в дела хозяев, то мне можно! Я ещё не волшебник, а самый обычный кот-экивок! На котов у вас закона нет!
Я слетел с кухонного шкафа и плюхнулся в тарелку с мюсли. Сначала я попрыгал с орешка на орешек, с кусочка яблока на кусочек груши. Мюсли подо мной зачавкали. Звук был слабый, но Никитка его всё-таки услышал.
Мальчишка уставился на тарелку. Кусочек кешью взлетел в воздух и… словно растворился в воздухе. Исчез совсем!
Никитка вздрогнул. За первым орешком настала очередь второго, а затем в моём животе бесследно исчезли кусочек груши и кусочек яблока.
Экивоки больше не могли наблюдать за тем, как я скачу по мюсли, отправляя в свою широко раскрытую пасть то один кусочек лакомства, то другой. У них потекли слюнки. Они повалились со шкафа прямо в тарелку и набросились на пищу экивокских богов, от которой через минуту не осталось и следа.
Мы сидели с набитыми животами в пустой тарелке, облизывали лапки и блаженно урчали.
Никитка от ужаса не мог сдвинуться с места. Мюсли кто-то съел! Но кто?!
– Ай! – вскрикнул он.
– Что такое? – Агнесса Степановна испуганно обернулась.
Никитка поднял на неё глаза и кивнул на пустую тарелку.
– Поел? – обрадовалась старушка. – Вот молодец! Ведь вкусно? Тебе понравилось?
Никитка встал из-за стола и, покачиваясь от страха, направился к двери. Обернувшись, он неожиданно для самого себя пропищал:
– Спасибо!
– На здоровье, милый! – улыбнулась добродушная Агнесса Степановна. – Может, добавки хочешь? Или пиццы?
– Нет, – жалобно ответил Никитка. – Я пойду. Посплю.
На негнущихся ногах он отправился к себе в комнату.
После мюсли лапки у меня стали ужасно липкими, и я не мог воспользоваться волшебным зеркальцем, которое висело у меня на шее. А мне так хотелось понаблюдать за мальчишкой!
Я напряг свой внутренний слух, и до меня донёсся странный звук, словно что-то во что-то вдавили.
«На диван плюхнулся», – догадался я.
– Очень вкусные мюсли, – прошептал мальчишка. – Это я их съел! Если не я съел, то кто? Или я сошёл с ума!..
Раздался гулкий звук, словно бьют по барабану. «А! Это он по пузу себя хлопает!»
– Отличные мюсли! – повторил Никитка. – Напрасно отказался от добавки…
Через минуту до меня донеслось тихое посапывание. «Уснул он там, что ли?»
Мы выползли из тарелки и принюхались к пицце.
– Может, по кусочку? – предложил Лохматик.
– В следующий раз! – скомандовала принцесса. – Иначе напугаем старушку! А сейчас – на стадион! Через час начало чемпионата!
– Халям-балям! – вскрикнул Халям-Балям и первым понёсся на чердак, чтобы занять лучшее место на главной трибуне.
Он был страстным болельщиком, правда сам в футбол никогда не играл.
Экивоки полетели следом, но не так шустро. Ведь не каждый день лакомишься мюсли. Животы у нас с непривычки раздулись от кусочков яблок, груш и орешков кешью…
Через полчаса я заглянул в волшебное зеркальце – и вот что увидел.
Никитка проснулся от сильного жара. У него разболелось горло и текло из носа. Может, поэтому на кухне он был такой противный?
Мальчик позвал старушку. Она тут же сунула ему под мышку градусник.
– Тридцать восемь и пять! – испуганно прошептала Агнесса Степановна и побежала звонить маме.
Примчалась мама с лекарствами и снова уехала на важное совещание.
После гоголя-моголя с тёплым молоком Агнесса Степановна стала пичкать Никитку таблетками, микстурами и прочей отравой, которую мальчишка не мог терпеть. Но температура всё ещё была высокая, Никитка ослаб и не очень-то сопротивлялся.
Чтобы развеселить его, старушка уселась читать