Мы с Максом поспешили к другу и увидели среди переплетённых веток смородины и черёмухи зияющий таинственной чернотой вход в старую полуземлянку. Неподалёку от входа стоял почерневший деревянный столбик с вырезанной на нём человеческой головой, под ним лежали на боку выбеленные временем трухлявые эвенкийские нарты.
Обломав ветки, разросшиеся у дверного проёма, мы забрались в жилище. Крыша, сложенная из продольно расколотых брёвен, прогнила, сквозь щели неряшливо свисали длинные лохмотья мха. Верхняя часть стен была сложена из таких же, как и крыша, плах и тоже изъедена тленом. Пол и нижняя часть стен были земляными и обросли плесенью и лишайниками. В переднем углу возвышалось нагромождение крупных камней – видимо, остатки очага. В землянке было прохладно и сыро. Этот микроклимат оценили комары и мошки, создав здесь многочисленную суетливую колонию.
На покрытом слякотью полу угадывалась гниющая кухонная утварь – деревянные и берестяные чашки, туеса, кружки и что-то ещё совсем непонятное. На одной из стен я заметил запылённый и почерневший овальный шаманский бубен. Я осторожно взял его в руки, но он рассыпался – кожа его лопнула и обвисла лохмотьями прозрачной пожелтевшей промокашки. Пока я с зачарованным трепетом рассматривал распадающийся на атомы в моих руках бубен, Макс отбросил от дальнего угла землянки трухлявый деревянный щит, возможно бывший когда-то нарами, и с увлечением выковыривал из угла, образованного стеной и полом, какой-то металлический предмет. Но сделать это было непросто, так как он прочно вмёрз в линзу льда, не таявшего тут, в прохладном и недоступном для солнечных лучей месте, возможно, никогда. Находка Макса заинтересовала и нас с Филином, и мы втроём с помощью туристического топорика и ножа принялись извлекать загадочный артефакт из наледи.
Уже через час мы увлечённо разглядывали на свету возле входа в землянку извлечённое из вечной мерзлоты холодное оружие.
– Ничего себе сабелька! – восхищался Филин, пытаясь вырвать находку из рук Макса. – Дай-ка я что-нибудь срублю!
Макс, не реагируя на эмоциональные возгласы товарища, внимательно изучал военный атрибут.
– Нет, Вано, это не сабля, – произнёс он после долгого раздумья. – Видите, парни, дульное кольцо на крестовине эфеса? Это крепление на ствол. Мы нашли штык от какой-то старинной винтовки.
Найденное в землянке оружие хорошо сохранилось, потому что, скорее всего, долгие годы так и пролежало в линзе наледи, пока не попалось на глаза Максу. Сталь была покрыта лишь небольшим созвездием мелких выщербленных раковин. Больше всего пострадали деревянные щёчки – накладки на рукоятке штыка: они почернели, потрескались и шатались, отсоединившись от заклёпок; и практически стёрся номер на спинке рукояти, различимы были только три цифры «569». Длинный полуметровый штык очень походил на саблю или шашку. Он был вложен в тонкие, но прочные металлические воронёные ножны с шариком на конце. На пяте клинка имелось клеймо в виде четырёх колец – одно в центре и три по краям, – напоминающее ромашку. Противоположная от дульного кольца часть крестовины была красиво загнута полукольцом в сторону клинка. Лезвие было только с одной стороны. Почти на всю длину клинка пролегал двухсторонний дол – глубокий желобок для облегчения веса и придания жёсткости и прочности, который мы тогда по незнанию называли кровостоком…
Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как у нас появилась незваная гостья. Не увидели её и мои друзья, увлечённые приготовлением к чайной церемонии. Гостьей оказалась большая белая лайка, выбежавшая из тайги. Четвероногая охотница без лишних условностей принялась втихаря пожирать из котелка, который стоял в отдалении от стройки среди рюкзаков, замаринованную в крепком перцово-уксусно-луковом растворе выдру. Мы обнаружили незваную гостью только тогда, когда она уже вылизывала пустой опрокинутый котелок, катая его по земле, отчего ручка котелка, соприкасаясь со стенками, отчаянно бренчала.
– А ну пошла! – вскочил я и побежал спасать наш несуществующий уже в природе ужин.
Лайка с виноватым благодушием завиляла хвостом и отбежала в сторону. Я разочарованно поднял с земли пустой котелок.
– Ты понимаешь, что оставила нас без ужина?! – кричал я на собаку, стыдя её. – Я с этой выдрой всю ночь и всё утро возился, а ты втихаря сожрала за пять минут! Откуда ты только взялась тут?!
Собака интенсивнее завиляла хвостом, а потом игриво и сыто гавкнула.
Мои друзья сидели у костра и хохотали, глядя на меня и пушистую воровку, опасливо стоявшую в стороне.
В этот момент послышался хруст ломающихся под чьими-то ногами веток, и на поляну вышел охотник. Узнав о произошедшем недоразумении, он тоже принялся ругать и стыдить свою помощницу. Лайка по-прежнему стояла в стороне, виляла хвостом, взлаивала и смущённо улыбалась.
– Молодая ещё совсем, – оправдывался охотник, обращаясь к нам, – работает по зверю хорошо, трудолюбивая псина, азартная, но вот никак не могу отучить её от воровства.
Охотнику было лет сорок пять или пятьдесят. Он был худой, жилистый и выглядел моложаво. Одет был в затасканную, выбеленную годами брезентовую штормовку и такие же видавшие виды брюки, заправленные в закатанные по-походному болотные сапоги. За спиной висел зелёный брезентовый рюкзак, а пояс обхватывал патронташ. На правом плече стволами вниз болталась горизонталка [54].
Охотник повесил ружьё на сук и присел к костру. Достав из рюкзака двух взъерошенных рябчиков со слипшимися перьями, он протянул их мне со словами:
– На-ка вот, возьми в виде компенсации за съеденный ужин.
Но я наотрез отказался брать птицу, объяснив, что не держу зла на собаку.
Вскипела вода в котелке, и мы разлили по кружкам чай, пригласив к столу и нашего гостя. Собака уже перестала бояться и ластилась ко мне, выпрашивая сухарик, которым я громко хрустел.
– А что это у вас там за секира такая? – поинтересовался охотник, указывая на штык. – Можно взглянуть?
Макс протянул ему оружие.
Гость извлёк изделие из ножен, внимательно осмотрел и произнёс:
– Японский штык-нож к винтовке «Арисака» образца 1897 года, – и, указывая пальцем на клеймо, продолжил: – А эти кольца – маркировка Токийского арсенала. Номер не на головке рукояти, а на спинке, значит, один из ранних выпусков. Винтовка системы «Арисака» в Первую мировую войну даже стояла на вооружении в российской царской армии. Больше восьмисот тысяч штук в Стране восходящего солнца тогда закупили. А вообще в Россию она попала ещё с Русско-японской…
Охотник рассказывал про штык-нож много интересного, и мы с увлечением его слушали.
– Откуда вы столько знаете? – спросил Филин, когда охотник замолчал.
– Я