Витька неопределенно пожал плечами: мол, может, и слышал, да в подробности не вдавался.
История всегда казалась ему какой-то сказкой. А Тошка тем временем окунулся в древность с головой:
– Трасса эта была проложена через непроходимые дебри, топи и скалы, где-то протяженностью около ста семидесяти километров. Представляю, какой это был каторжный труд! Эти места, между прочим, очень на то похожи, – стал озираться по сторонам Тошка. – Пётр Первый делал все очень быстро. Знаешь, он какой был!.. По Архангельску ходил в одежде рядового шкипера. Знакомился с моряками, изучал иноземные обычаи, учил иностранные языки и, говорят, даже сам делал чертеж первого корабля.
В то, что царь любил мастерить руками, Витька верил. Их как-то всем классом возили на экскурсию в Марциальные Воды. И там в музее он видел вещи, сделанные руками Петра Великого. Да и в фильмах о его любви к физическому труду рассказывалось много. Этим царь Витьке нравился. И тем, что с простым народом общаться не гнушался.
– Тошка, а какие корабли по этой дороге волокли? – не удержался он от вопроса.
– Два малых фрегата. Тащили на полозьях, вроде саней, около двухсот человек с лошадьми. Десять суток от деревни Нюхча, что находилась на берегу Белого моря, до города Повенец.
– Так мы ж Повенец не раз на машине проезжали! – изумился Витька. – Какой же это город?! Деревня деревней. Вот дела! Интересно, отец об этом знает? Надо будет расспросить! А зачем фрегаты нужно было тащить в Петербург?
– Ну ты даешь! – с досадой махнул рукой Тошка. – Эти два фрегата сыграли свою роль в победе над шведами. Они блокировали крепость со стороны Невы, тем самым обеспечив выход российскому флоту к Балтийскому морю. При Петре было построено больше тысячи кораблей. Благодаря ему Россия стала крупнейшей морской державой, которая на протяжении двух столетий не потерпела ни одного поражения.
Тошкины познания больно ударили по Витькиному самолюбию. И тут же одернул себя: «Завидую я, что ли? Только зачем? У каждого человека свой конек. Я вон мотоциклы умею чинить, на отцовской машине ездить… Правда, только там, где транспорт не ходит. Опять же умею руками, как царь Пётр, мастерить. Но книги-то читать, конечно, надо».
Раньше Витька любил слушать, когда ему мама перед сном сказки читала. Потом и сам стал читать запоем. Иногда даже с фонариком под одеялом. Вместе с Тошкой ходил в школьную библиотеку почти на каждой перемене. Он, Витька, брал журнал «Юный техник», а Тошка читал «Науку и жизнь».
Библиотекарей было двое: пожилая Лариса Петровна, с низким голосом и вечно с каким-то усталым недовольным лицом. Другая библиотекарь – молоденькая, похожая на старшеклассницу Алина Георгиевна, которую меж собой они с Тошкой называли просто по имени – Алина. Она почему-то все время улыбалась Витьке и часто с ним заговаривала. При этом в больших зеленых глазах ее появлялись лукавые смешинки, а на пухлых щеках – задорные ямочки.
– Ну что, Витёк, какую книжку на этот раз домой возьмешь?
– То, что вы посоветуете! – уважительно отвечал он.
И книги, подобранные ею, были очень интересными. Когда он сдавал их, Алина Георгиевна начинала рассуждать о характерах героев. Наверное, проверяла, как он усвоил прочитанное. Иногда она ставила его в тупик сложными вопросами. Ну, например, однажды спросила:
– Ты, Витя, как считаешь, в каждом человеке есть зависть?
Витька напряженно сморщил лоб, пытаясь, в первую очередь, разобраться в самом себе. Есть ли в нем эта зависть? Познаниям Тошки он не завидовал, скорее – восхищался его способностями. Зависть – это, наверное, когда узнаёшь об успехах других, и настроение портится. За Тошку он всегда радовался. Завидовал ли он Гехе Заварухину? Нет! Если разбираться… его ведь ребята не любят, просто боятся с ним связываться. Так что, как ни крути, нет у него этой зависти, и все тут!
Хотел было уже об этом Алине сказать, но вдруг дверь распахнулась, и в библиотеку толпой ввалились старшеклассники, которым для урока нужно было срочно взять какие-то книги. Алина засуетилась, сразу поспешила к стеллажам искать эти книги. Витька облегченно вздохнул, отошел от стойки с ящичками, где хранились формуляры, в которые библиотекари записывают выданные книги. Стал со стороны наблюдать за Алиной.
В ней ему нравилось абсолютно все: улыбающиеся глаза, приятный голос, пышная прическа вьющихся каштановых волос, модные платья и то, что она всегда ходила в туфлях на высоких каблуках. Как ей шли зеленые, в тон ее глаз, изумрудные сережки! Алина никогда не красила губы, как некоторые учителя. Математичка вон намалюет себе рот и даже не понимает, что ребята не объяснения ее слушают, а следят за движениями накрашенных губ. Словом, Витьке Алина казалась эталоном женского обаяния. И очень скоро он понял, что хочет видеть ее все время, даже скучает.
Теперь он старался заходить в библиотеку не на перемене вместе с Тошкой, а после уроков, когда там было меньше всего народу. Листая журналы, украдкой наблюдал за тем, как Алина общалась с другими школьниками. Малышей гладила по голове, со старшими ребятами разговаривала хоть и дружелюбно, но все же по-деловому, официально. А к нему у нее отношение было каким-то особенным, она явно выделяла его среди других читателей. Интересно, почему? Витька на этом не зацикливался, но, как бы там ни было, «избранным» ему быть нравилось.
Однажды Алина пригласила его попить с ней чаю. В тот день она работала одна, Лариса Петровна уже неделю была на больничном. Чай они пили в маленькой комнатке, где библиотекари обычно снимали верхнюю одежду. Комнатка эта находилась за стеллажами книг. Разливая чай, Алина внимательно разглядывала его. От волнения у Витьки стали подрагивать руки и нос покрылся капельками пота.
– Ты не заболел? – Алина тронула пальцами его лоб.
И от этого ее такого нежного прикосновения у Витьки вдруг пропал голос.
– Нет! – хрипло выдавил он из себя. – Просто душно у вас тут…
А она вдруг стала расспрашивать его о том, кем бы он хотел стать после окончания школы.
– Не знаю еще, – честно признался Витька. – Мне на природе быть нравится. У меня отец штурман лесной авиации. Он нас с техником на вертолете закидывал в такие места! Вот вы, например, можете себе представить болото, сплошь покрытое спелой морошкой? – Алина вскинула длинными ресницами, а Витька продолжал заинтриговывать ее: – Техник набирал ягод по шесть ведер в день. Я, правда, чуть поменьше… Болото – оно сверху на красивый ковер похоже. А реки – как синие ленты…
Алина слушала его с неподдельным интересом. И Витьку несло! Заливался соловьем. Рассказывал то, что своими глазами видел, и то, чего не видел, но знал из рассказов десантников и пилотов.
Прощаясь, Алина выдала ему книгу о путешествиях на Дальний Восток: мол, почитай и посмотри, какие красоты бывают и в других краях.
На следующий день Витька, уходя в школу, тайком от матери стащил из серванта коробку конфет, чтобы после уроков подарить Алине. Но вышел страшный конфуз. Объявилась болезная Лариса Петровна. Витька хотел незаметно проскользнуть в комнатку, где накануне пили с Алиной чай, и положить коробку на стол. Но Лариса Петровна грубо его остановила:
– Куда это ты, Виктор, направился?! – сердито набросилась она. – Школьникам туда ходить не положено. Ты много себе позволяешь! Избаловала тебя Алина Георгиевна!
Пришлось признаться:
– Я конфеты вам к чаю принес. Хотел на стол положить…
– Вот оно что! – поползли вверх ее накрашенные брови. – Ну уж не мне, наверное! – желчно усмехнулась она, бросив осуждающий взгляд на Алину. – Женихом себя возомнил? Не рановато ли!
Коробка выпала из Витькиных рук. Что она мелет?! И как сейчас на крысу похожа! Малыши, столпившиеся у стойки, захихикали. У Витьки аж спина взмокла. Но из дурацкой ситуации нужно было как-то выходить.
– Вам обеим! – громко парировал он. И, подняв с пола коробку, положил на стойку перед Ларисой Петровной. – Угощайтесь!
У той