Среди ночи Витька проснулся от чьего-то странного бормотания. Голос был явно Тошкин, но смысла в его словах уловить никак не мог. Бредит он, что ли? Открыл глаза. В окно таращилась полная луна. Друг сидел на постели и не мигая завороженно смотрел на ночное светило.
– Тош, ты с кем говоришь? – тихо спросил Витька.
Друг ничего не ответил. А потом вдруг встал и какой-то дергающейся походкой робота пошел к окну. Дотронувшись до стекла рукой, замер и, как слепой, уже двумя руками стал ощупывать стену.
Витька испуганно наблюдал за ним. Лунатит, что ли? Про лунатиков он слышал, но всегда думал, что это какие-то психически больные люди. А тут вдруг Тошка… нормальный парень.
Друг в это время, нащупав дверь, толкнул ее плечом и вышел из риги. Витьке ничего не оставалось, как последовать за ним.
Тошка направился к реке. Сердце у Витьки заколотилось так сильно – вот-вот выскочит наружу. Не утопиться ли надумал?! У него всяких тараканов в голове…
А Тошка уже подходил к воде. Ступив ногой в воду, он вздрогнул и… проснулся. Обернувшись, испуганно смотрел на Витьку, будто не узнавая его. Витька взял его за руку.
– Пошли, Тош, в дом. – И больше ничего не говорил. Уложив друга в спальник, погладил по лицу: – Спи! Завтра поговорим.
Тошка виновато улыбнулся:
– Напугал я тебя, да? Со мной это случается, при полной луне на ясном небе. Вон смотри, как она ярко в окно светит. Я у бабушки в деревне однажды даже на крышу залез да там и спал до утра, обхватив трубу рукой. Соседи утром заметили, бабушке сказали. Та лестницу притащила. Даже сейчас ума не приложу, как мог туда забраться.
– Может, это оттого, что ты много книг читаешь? – предположил Витька.
Но Тошка покачал головой.
– Мне переживать нельзя. Мама это знает. – И усмехнулся: – Она бы меня сюда никогда не отпустила. Но не всю же жизнь у маминой юбки сидеть? А действовал ты верно: лунатиков пугать нельзя. Дотронулся до холодной воды ногой – и сам проснулся.
Витька молча слушал друга с какой-то растерянной улыбкой. А под утро ему приснился странный сон. Они с Тошкой, подставив стертые до крови плечи под тугие кожаные ремни, вместе с мужиками в длинных, по колено, холщовых рубахах волоком тянут корабль посуху. Надсадно скрипят телеги, натужно ржут лошади, чавкает под сапогами и лаптями промоченная дождем почва. То там, то тут раздаются охи и стоны изнуренных непосильным трудом людей, грозные окрики управляющих. Но корабли движутся.
Витька заворочался в спальнике. Открыл глаза. Странный сон какой-то. Он, кажется, его уже видел. Ну да! Сейчас в грязь лицом упадет какой-то старик. К нему подъедет стражник на коне и будет трясти над головой своей плеткой… Да что же это за наваждение?!
Он расстегнул молнию спальника, осторожно, чтобы не разбудить друга, вылез из него и подошел к окну. Неужели и на него так действует эта луна? Налил в стакан из чайника воды, жадно выпил ее и снова лег.
Но как только веки его сомкнулись, снова очутился в той самой обстановке, где надсадно скрипели телеги, натужно ржали лошади, чавкала под сапогами и лаптями промоченная дождем почва. То там, то тут раздавались охи и стоны измученных непосильным трудом людей, на которых грозно покрикивали управляющие. И фрегаты медленно, но упорно продвигались вперед.
Вот упал идущий впереди него Тошка. Витька помог ему подняться и, положив обессиленную руку друга на свое плечо, потащил его дальше.
«Оставь меня!» – еле слышно прошептал сухими губами Тошка.
Но Витька только крепче обхватил его за талию. В голове сверлила мысль: «Только бы не подъехал стражник!» Руки ослабли так, что ему теперь не под силу будет сдернуть того с коня за плетку.
И тут легкой волной пробежал по толпе мужиков ропот: «Вода! Вода! Вода!» Чей-то звонкий голос подал команду: «Привал!»
Мужики, скинув лямки ремней, шатаясь, разбрелись по лесу. Витька подтащил друга к дереву, прислонил его спиной к стволу сосны и сам плюхнулся рядом. К ним подскочил стражник с фляжкой. Унюхав запах спиртного, Витька отвернулся и выставил руку вперед, давая понять, чтобы тот проходил мимо.
И снова чей-то властный голос растревожил такой зыбкий покой: «Встать! Царь-батюшка идет!»
Мужики, стянув грязные шапки, зашевелились и, встав на колени, преклонили головы к земле.
Они с Тошкой удивленно наблюдали за происходящим. А царь Пётр, проезжая мимо них, вдруг остановил коня и, глядя свысока, одарил величавой улыбкой.
«Медали молодцáм!» – прозвучал его властный голос.
И тут же кто-то услужливо поднес ему на бархате медали, которые золотом сверкнули на жарком полуденном солнце.
Царь, легко соскочив на землю, надел каждому на грудь заслуженную награду. А когда протянул руку для поцелуя, Витька непокорно опустил голову.
Толпа любопытных, собравшаяся вокруг, испуганно ахнула. Но это не смутило царя. Вскинув брови, он громко расхохотался: «Откуда ж вы взялись такие?»
И тут Витька услышал твердый Тошкин голос: «Мы из двадцатого века, Пётр Алексеевич! Оказались здесь у вас случайно».
Царь удивленно поднял левую бровь.
«Вот как?! – и пальцем поманил к себе управляющего: – Умыть, переодеть и провести в мои палаты!»
Ловко вскочив на коня, царь подмигнул ребятам и тронул поводья.
Глава восьмая
Утром Витьке так не хотелось открывать глаза, но спать мешал какой-то назойливый звук, на комариный совсем не похожий. Продрав слипшиеся веки, он стал напряженно прислушиваться. Лодочный мотор! Ошибиться он не мог!
Потряс Тошку за плечо.
– Тошка, проснись! Слышишь?!
Повторять дважды было не надо: друг быстро вылез из спальника.
Оба прильнули к окну и увидели, что к берегу причаливает моторка. Мелькнула знакомая кожаная летная куртка.
– Папка!! – заорал Витька.
Выскочили из избушки как на пожар. К ним навстречу быстро поднимался отец. Встретив их живыми и невредимыми, широко распростер руки в стороны. Витька, не стесняясь друга, повис у отца на шее. Потом, вспомнив про Тошку, оглянулся. Тот робко стоял в сторонке, размазывая по щекам слезы.
– Тошка! Иди к нам! – замахал ему рукой Витька.
Друг, будто только того и ждал, сорвался с места. И долго еще стояли втроем, обнявшись и шмыгая носами.
Чай пили уже вчетвером, вместе с дядей Лёшей – мотористом. Не зверобой, не иван-чай, а самый настоящий черный индийский, с тремя слонами на этикетке. Торопливо запихивали в рот заботливо приготовленные Витькиной мамой бутерброды с бужениной. И что удивительно, ни о чем не хотелось говорить – просто смотреть на такое счастливое лицо отца и глупо улыбаться. Словно то, что приключилось с ними за эти дни, ушло далеко в прошлое, и вспоминать об этом было так же трудно, как плыть против течения в бурном и порожистом месте реки.
– Торопиться, ребята, надо, – тихо объявил им отец. – Нас в устье реки малый рыболовный бот с рыбзавода ждет с работниками милиции. Они обещали доставить нас домой.
Витька даже поперхнулся и долго не мог откашляться. В Тошкиных глазах тоже застыла тревога.
– Пап, а ты нас что, с милицией искал?
– Да нет. Так уж совпало, – успокоил их отец. – Ко мне сотрудники милиции за помощью обратились: мол, зэк из поселения сбежал, вертолет позарез нужен. А у нас, как назло, полеты из-за сильного ливня отменили. Тогда я к ним напросился, чтобы вас отсюда вывезти.
– Так, значит, вы про зэка знаете всё? – спросил Тошка.
– А то! – улыбнулся отец. – Я с ним лично разговаривал. Он заверил, что вас не тронул. Но по твоему, сын, синяку теперь вижу, что схватка у вас с ним все-таки была, и нешуточная. – А потом, гордо так взглянув на дядю Лёшу, произнес: – Скажи, какие они все-таки молодцы! Так за них напереживался, думал, поседею! – Тут голос у отца дрогнул, и он прикрыл лицо рукой, будто пот хочет вытереть со лба. Но быстро взял себя в руки, и голос снова зазвенел: – Проклял ту минуту, когда согласился