Минин прикрыл ладонью глаза от солнца, чтобы лучше видеть, как с верхней части города начнёт спускаться ополчение на Нижний посад. Сердце его забилось от радости: там, наверху, на дороге, заколыхались знамёна, блеснуло оружие, доспехи. Послышались удары боевых литавр.
Близко! Подходят! Спустились на волжскую набережную. Минин въехал на бугор над рекой, Мосеева послал на середину реки, чтобы там наблюдал за переправой, а Пахомова – на противоположный берег Оки.
Войско шло по-новому: рядами, а не толпой.
Пожарский построил его так, чтобы оно не бросалось в бой, по татарскому обычаю, – как это было заведено прежде, – нестройной, густой ордой, надеясь на победу врукопашную.
Дмитрий Михайлович кое-что заимствовал и у шведов, и у поляков. Биться по-старинному, и огненным и лучным боем, он строго-настрого запретил, приучив конницу и пехоту к правильному наступлению на врагов, чтобы одна помогала другой, а пушки помогали бы им обеим.
Минин по-хозяйски разглядывал одежду, обувь, вооружение проходивших мимо полков.
Весело приветствовал он рукой чувашского военачальника Пуртаса, ехавшего на низенькой волосатой лошадёнке впереди чебоксарских всадников. Чуваши, одетые пёстро, не все были вооружены огнестрельным оружием – многие из них имели луки.
За чувашами прошёл смешанный пехотный полк, составленный из марийцев, мордвы, удмуртов. После них, с трудом соблюдая тихую поступь, следовала низкорослая подвижная татарская конница, движущийся лес копий. Её вёл мурза Гиреев. А потом – казаки, которыми предводительствовал украинец Зиновий.
За конницей и пехотой потянулись телеги с лёгкой артиллерией и ядрами. А в самом хвосте ополчения длинной вереницей растянулся обоз с продовольствием, с полотнищами шатров, с досками разборных мостов, с запасными одеждами и доспехами.
Ополчение благополучно перешло Оку.
Минин последним сошёл со льда.
Ярославль
Ополчение двинулось не прямой Московской дорогой, а по правому, нагорному берегу Волги, направившись к Ярославлю.
Перед выступлением в поход Пожарский объявил всему войску, почему он не повёл ополчение прямой дорогой на Москву. По пути в Ярославль к нижегородцам должны были присоединиться многие новые ратные люди, в том числе большой отряд юрьевских татар. Кроме того, надо было наладить мир со шведами, угрожавшими нападением с тыла. Да и запастись ещё новым оружием и продовольствием.
Мартовское солнце сильно пригревало землю. Днём дороги распускались: снег таял, пересекали путь мелкие речушки и ручьи. Идти было трудно, вязли ноги, проваливались кони, телеги в оврагах. Однако ничто не могло поколебать настойчивости ратных людей. И пешие, и конные, и пушки, и обозы, растянувшись длинной живой вереницей по высокому нагорью, неудержимо продвигались всё дальше и дальше.
Остался позади Нижний Новгород, осталась позади и Балахна с Юрьевцем, а затем Кинешма, Плёс, Кострома, и наконец ополчение вступило в Ярославль.
Встреча в Ярославле была ещё радушнее, чем в прежде встречавшихся на пути городах. И то сказать, сколько страхов натерпелись ярославцы, пока дождались ополчения! Давно поляки зарились на этот город, ключ к северным городам, не тронутым войной. Как самых дорогих, родных людей приняли ярославцы ополченцев.
Минин и Пожарский, как это было и в Нижнем, собрали общий совет, который впоследствии стал называться «Советом Всея Земли». В состав его вошли избранные народом представители разных городов и ополченские воеводы. Здесь же, в Ярославле, для управления государством было избрано правительство. Оно состояло из нескольких приказов, то есть учреждений, ведавших денежными, земельными и другими государственными делами.
Четыре месяца простояло ополчение в Ярославле. Много было сделано полезного за это время, а главное, ополчение окрепло численно, запаслось хлебом, хорошо оделось и вооружилось.
В конце июля 1612 года, в один из ярких солнечных дней, улицы Ярославля огласились звуками боевых труб и боем литавр. Нижегородское ополчение готовилось к походу.
В Москве
20 августа ополчение увидало Москву.
К заставе, навстречу ополчению, выехал князь Трубецкой, весёлый, нарядный, на белом коне, окружённый своими атаманами. Встреча была дружественной, но на приглашение Трубецкого стать лагерем у него в таборах, восточнее Кремля, Пожарский ответил отказом. Трубецкой сразу переменился: сухо улыбнулся, надменный, с недобрыми взглядом. Он молча повернул коня и ускакал обратно в свой лагерь.
Теперь один Трубецкой верховенствовал в подмосковном ополчении: Ляпунов был убит, а Заруцкий, смекнув, что с приходом в Москву нижегородцев ему несдобровать, бежал в южные степи.
Ополчение расположилось в том месте, которое заранее наметили Пожарский и Минин, – в соседстве с прежде посланными нижегородскими полками, у Арбатских ворот. Здесь сообща с московскими разоренцами в одну ночь возведено было сильное укрепление.
На другой день Трубецкой опять прислал приглашение соединиться с ним на Яузе, и оно снова было отклонено Пожарским.
Князь и Козьма рассудили по-своему.
Посланный королём в помощь полякам, сидевшим в Кремле, гетман Ходкевич движется с запада по Можайской дороге, и войска надо ставить с западной стороны. Укрепиться следовало именно здесь. Оставить же западную сторону открытой, уйдя на восток, за Кремль, к Трубецкому, стало быть, открыть Ходкевичу свободный доступ к Кремлю. А ведь он вёз продовольствие для осаждённых поляков.
Нижегородцы заняли Белый город, от Тверских до Пречистенских ворот, полукругом, крепко окопавшись и огородившись со стороны, откуда ждали прихода Ходкевича.
Приход гетмана Ходкевича
Войско гетмана Ходкевича, по своему походному обычаю, двигалось к Москве продолговатым четырёхугольником, со всех сторон окружённым повозками.
За передними повозками, внутри четырёхугольника, тянулись пушки, в середине – пехота, а за ней – конница.
Впереди войска на вороном коне ехал сам гетман Ходкевич, окидывая суровым взором окрестности Москвы.
Конницу, делившуюся на хоругви, или эскадроны, вели знатные шляхтичи, ротмистры. Она была пестра, разноплеменна.
Тут были и закованные в тяжёлые латы немецкие наёмники – ландскнехты, и польские панцирники, и венгерцы – кто с длинными копьями, кто с палашами, иные с саблями, кинжалами и даже с боевыми молотами. У многих за спиной висели пищали, а за кушаками воткнуты были пистолеты. Вооружение, кони, сбруя – всё было дорогое, нарядное.
Лёгкая конница Ходкевича состояла из немцев, венгров, валахов и убежавших из Сечи запорожцев. На прекрасных конях они следовали рядом с тяжело двигавшимся коренным войском, с трудом сдерживая своих скакунов.
Широко раскинулись по обе стороны Москвы-реки таборы нижегородцев и казаков, преградив дорогу полякам.
Ходкевич ошибся. Он думал найти под Москвой жалкие остатки ляпуновского ополчения, которые, испугавшись его, сами разбегутся из-под стен Кремля. Вышло иначе: перед ним оказалось большое сильное войско.
Он отдал приказ остановиться.
Поляки раскинули табор на Поклонной горе. Они огородили шатры возами, связанными между собой цепью.