– Сегодня я за неё болтаю, – хвалится дедушка. – Сегодня это самая спокойная нога в мире.
Дедушка рассказывает мне обо всём, что видит: как подстрижены кусты, как созрел шиповник, куда промчалась белка. Объясняет, почему такой вкусный воздух. А иногда дедушка срывает с дерева листок и суёт мне в руку. Я угадываю. Это каштановый: у него лепестки, как рука с растопыренными пальцами. Это кленовый: он весь зазубренный, как папина пила. А вот берёзовые и липовые листья я путаю. Тогда дедушка подсказывает, что берёзовые совсем мелкие, а липовые похожи на сердечки. Надо запомнить!
Мы идём долго и забираемся в самую глубину парка. Дедушка вспоминает, что раньше где-то здесь рос приличный дуб.
– А у него какие листочки? – спрашиваю я.
Дедушка осматривается – с тех пор ни одного дуба больше не появилось – и решает найти тот единственный. Мы петляем по разным тропинкам, пока дедушка не останавливается. Я думаю, что от усталости. Но оказывается, он всё-таки нашёл тот дуб и украдкой им любуется.
– Вылитый царь, – помолчав, говорит дедушка. – Гордый такой, стоит на поляне один, а вокруг кусты – как будто подданные.
Дедушка обращается к дубу.
– Ты как хочешь, царь, но один листик нам пожаловать должен. Не зря же мы к тебе топали… Постой-ка здесь минутку, – говорит мне дедушка. – А то трава ещё мокрая да кочки кругом. Сейчас сбегаю и вернусь.
Я остаюсь на тропинке, а дедушка идёт добывать листик. Я слышу, что все три дедушкиных ноги говорят одинаково:
– Чав, чав, чав…
Дедушка громко ухает – наверное, тоже удивляется новым звукам. Но оказывается, что он поскользнулся и упал.
12
– Больно подняться, – теперь по-настоящему удивляется дедушка. – Кажется, я ногу подвернул. Тихую.
Я чувствую, как дедушка хочет встать, но прикусывает во рту стон.
– И что нам делать? – спрашиваю я.
– Звать на помощь, – отвечает дедушка. – Ты начинаешь.
– Помогите, – говорю я.
– Здесь только я и дуб, – говорит дедушка. – Хорошо бы что-нибудь придумать.
– Тогда… я пойду, – говорю я и делаю два шага в сторону. Но тут же останавливаюсь, потому что не умею идти дальше.
Надо мной шумят деревья.
– Придумывай дальше, – просит дедушка.
– Я… я могу идти и руками махать – тогда я ни во что не врежусь.
– Возьми Торопыгу, – говорит дедушка.
Я выставляю руки и чувствую, как до них дотягивается Торопыга.
– Опусти её на дорожку, води перед собой – и потихоньку вперёд, – объясняет дедушка. – Пока Торопыга будет идти по земле, ты будешь слышать, как она идёт по земле. А если, например, слева услышишь траву – тогда бери правее. И не бойся – я увижу, как ты идёшь. Тропинки тут широкие…
Я чуть-чуть боюсь, но слушаюсь. Аккуратно опускаю Торопыгу на землю, как сказал дедушка. Один шаг. Второй. Третий…
– Всё хорошо, я тебя вижу, – доносится бодрый дедушкин голос.
Я медленно иду с Торопыгой и вдруг понимаю, что вообще-то идти мне не страшно. Наши с Торопыгой пальцы крепко держатся друг за дружку. И я думаю, что дедушка правильно говорит: Торопыга – самая лучшая нога на свете! Потому что она может быть не только дедушкиной ногой, но и моей! Чьей угодно, если это нужно.
13
Я сворачиваю вместе с тропинкой и слышу невдалеке шуршащие шаги. Останавливаюсь и машу рукой:
– Помогите!
Но никто не откликается.
– Помогите! – громко повторяю я.
Ко мне бегут.
– С тобой что-то случилось? – встряхивает меня за плечи тётенька.
– Нет, – говорю я.
– Фух. Я сначала подумала, что ты кому-то знакомому кричишь, – тараторит тётенька. – Смотрю – одна, с тростью. Испугалась: что такое, думаю?
– Это Торопыга, – поправляю я тётеньку. – Дедушкина нога. Дедушка упал и не может встать, а я никак не м-могу ему пом-мочь…
Неожиданно у меня в горле начинает что-то дрожать.
– Где? – спрашивает тётенька.
Я разворачиваюсь, показываю назад и пищу:
– Он там. У дуба. Поскользнулся.
– Идём, – говорит тётенька и резко тянет меня за руку.
Тётенька идёт быстро и ни о чём меня не предупреждает, так что я спотыкаюсь. А Торопыга бежит как ни в чём не бывало.
14
– Я так вам благодарен, – прощается дедушка. – Что бы мы без вас делали!
Ирина, так зовут тётеньку, вызвала для дедушки скорую. Врачи сказали, что ноге нужен покой. Они положили дедушку на носилки и предложили отвезти нас домой.
– Что бы вы без неё делали! – обнимает меня за плечи Ирина. – Только вы уж больше не отпускайте её одну. Всё-таки она маленькая…
– Ну и что, – говорю я. – С Торопыгой я хоть куда бы дошла!
Тётенька Ирина удивлённо цокает.
Но я знаю, что Торопыга со мной согласна!
15
Вечером мама и папа много ахают.
– Заигрался, – говорит дедушке папа.
– Не нужно мне было выходить на работу, – страдает мама.
– Ничего страшного, – в один голос убеждаем мы с дедушкой, и Торопыга поддакивает.
Я показываю, как шла с Торопыгой по парку – как будто совершенно одна! Торопыга упирается в дверной косяк, и я объясняю папе и маме:
– Видите? А в парке дорожки широкие, там мне ничего не мешало.
Довольный дедушка рядом пыхтит:
– Ей нужна своя Торопыга.
Тогда папа говорит:
– Не Торопыга, а специальная трость.
16
Вечером я лежу и представляю, как мне принесут трость и я буду ходить одна. Только не сразу. Папа сказал, нужно долго учиться. Но всё равно – смогу ходить сама, без третьей руки. Я знаю, что это не страшно. Как с Торопыгой! И получится, что мы с дедушкой совсем похожи: у него будет три ноги, и у меня будет три ноги.
Я так много думаю, что не могу уснуть. Тогда я тихонечко встаю, выхожу из своей комнаты и прокрадываюсь в гостиную. Я нахожу клубок и спицы, устраиваюсь поудобнее в кресле и довязываю шарф. Завтра я подарю его Торопыге. Я знаю, как громко она будет радоваться. Вот так:
– Дук! Дук! Дук!
Музыка моего дятла
1
Палочка. Ещё палочка. Ещё палочка.