Пока я размышляю о том, как мне предотвратить их побег, но при этом не оказаться предательницей, я вдруг вижу на остановке Матея, он сидит на спинке лавочки, уткнувшись в телефон. Вот теперь я могу к нему подойти – не могу, а должна, и, переходя улицу, я представляю, как он обрадуется, увидев меня, как я сяду рядом, он обнимет меня за плечи, а потом мы поцелуемся, и он скажет: «Катка, я всегда знал, что ты классная». Жалко, что я редко представляю себе наш конкретный разговор и, когда подхожу, не могу придумать ничего другого, кроме «привет».
– Привет, – говорит Матей и дальше пишет что-то в телефоне. Он улыбается, а потом поднимает голову.
– Что такое?
– Ничего, – говорю я.
Я роюсь в рюкзаке и ищу книгу, не знаю, что еще делать, открываю книгу, но читать, само собой, не могу, слишком волнуюсь, ну скажи же что-нибудь, что угодно, или сядь рядом, спокойно, мы просто ждем автобус, говорю я сама себе.
В конце концов я сажусь на самый краешек скамейки, но не на спинку, и делаю вид, что читаю. Наверняка я опять покраснела. Зачем я к нему подошла? Я украдкой поглядываю на него, чтобы он не заметил, но тут он резко встает, я даже вздрагиваю от неожиданности.
К нам подходит девушка, я ее не знаю, но она худая и с красивыми ногами, она здоровается с Матеем, и они целуют друг друга в щеку.
– Ну что, идем?
Матей говорит «да», а потом поворачивается ко мне:
– Ну пока.
Они уходят, держась за руки, и я слышу, как она спрашивает:
– Кто это?
– Никто, младшая сестра Ондры, – говорит Матей.
Я смотрю им вслед и больше всего на свете мечтаю исчезнуть. Но у меня хватает сил только на то, чтобы забраться в подошедший автобус и поехать домой. Хоть бы там никого не было – но там, как назло, брат и мама, которая освободилась пораньше, и когда я вхожу, она как раз переодевается для пробежки.
– Пойдешь со мной побегать? – бросает она так дружелюбно, как будто я с ней хоть раз бегала, как будто мы не ссорились из-за этого сто раз и я не говорила, что я ни за что не буду бегать, тем более по улице, чтобы меня там кто-нибудь увидел. Я качаю головой, не могу произнести ни слова, может, я никогда больше не буду говорить, так мне грустно.
– А тебе бы стоило, – говорит мама, – вот увидишь, как у тебя поднимется настроение.
Вот уж точно не поднимется, даже пицца бы меня не спасла, а уж тем более пробежка, это только испортит настроение вконец.
– Пойдем, это весело. Ты же никогда даже не пробовала.
– Катка не может, мам, а то еще похудеет ненароком, куда это годится? – встревает брат, который проходит мимо в свою комнату с двумя бутербродами с колбасой.
– Почему вы просто не можете оставить меня в покое? – кричу я на них обоих и убегаю в свою комнату. Жалко, что у меня нет ключа, я бы заперлась.
Мама заглядывает ко мне:
– Катка, необязательно таким тоном, ладно? Что случилось?
– Ничего, – говорю я, а что мне маме сказать? Мама красивая, в молодости подрабатывала моделью на модных показах, так что она ничего не знает о том, каково это – быть толстой, она-то могла встречаться с любым парнем, с которым ей захочется. Все равно она тоже считает, что я странная и что чтение – никчемная забава. Наверное, и меня саму считает никчемной, раз я такая некрасивая.
– Ну ладно, тогда я пошла. В школе всё в порядке? – спрашивает мама скорее для вида, в школе у меня всегда всё хорошо.
– Да, нормально, – говорю я.
– Тогда что случилось? Из-за парня?
– Нет! Ничего не из-за парня!
– А-а-а…
– Мам, иди уже, пожалуйста, отсюда, – говорю я вдруг быстрее, чем успеваю подумать.
– Ах так, ну извини, что интересуюсь, – обижается она. – Прости, что позвала тебя с собой бегать. Я ухожу. И не кричи на меня так больше, ясно? С меня и так хватает, а вы уже не маленькие, могли бы уже вести себя по-взрослому, и, раз ничего не случилось, тогда вынь посуду из посудомойки и пропылесось тут.
Вот так всегда, всё заканчивается этим. Потому что она с нами одна и с нее хватает, она очень устает, а нам бы стоило подумать о ней иногда, а не доставлять ей лишние хлопоты. Но ведь я просто хотела побыть одна.
Когда она уходит, я решаю, что все-таки убегу с ними, ведь тут все равно никто не будет по мне плакать. А может, когда выяснится, что мы пропали, и нас начнут искать, Матею станет стыдно, что он сказал, что я никто, представляю я. Может, и брату станет стыдно, что он вечно меня доводит. К тому же я прочитала множество приключенческих книг о выживании в дикой природе, так что могу быть ребятам полезна, и вообще это будет настоящее приключение, как в книгах. Мама постоянно твердит, что лучше бы я, вместо того чтобы все время читать, хоть раз что-то испытала на себе. Вот и испытаю. Пусть посмотрят тогда.
У меня нет телефона ни Милы, ни Петра, и в социальных сетях их нигде нет, зато есть Франта, тогда я пишу ему, что поеду с ними. Он посылает мне в ответ штук тринадцать смайликов и еще больше больших пальцев.
– Реально супер, мелкий плачет от счастья, – добавляет он еще.
А я иду искать спальник, но не могу найти.
Петр будет петей
M – Не страшно, у нас есть спальники, – говорит Петр, когда мы встречаемся снова. – Я могу и четыре взять, на всех.
– На меня не надо, у меня есть свой, почти новый, – говорю я.
– Да? И как ты это сделаешь? Возьмешь утром в школу три спальника, и родители не заметят? – говорит Франта Петру.
– Нет, конечно, вы вечером подойдете к нашему дому, и я вам их сброшу из окна, вы куда-нибудь припрячете, а после школы заберем.
– А мы пойдем в школу? Если выехать